Книга Красивые вещи, страница 106 – Джанелль Браун

Я долго смотрю на кольцо.

«Может быть, он сам не знает?»

– Вы уверены?

Дама сжимает мою руку:

– Милочка, мне ужасно жаль сообщать вам плохую новость. Но это так.

К выходу из ресторана бесшумно подъезжает BMW, и я жду, когда Майкл войдет в фойе и заберет меня, но он остается за рулем. Я стою в холодном фойе и жду, пока у меня в желудке прекратится спазм. Майкл жмет на клаксон. Три коротких гудка пронзают беззвездную ночь.

Жена венчурного капиталиста морщится:

– Надеюсь, вы подписали брачный контракт.

С этими словами она исчезает. Я надеваю на голову шарф и закрываю лицо его краем до самых глаз, чтобы Майкл не заметил выражения моего лица. Я готовлюсь к долгой дороге до Стоунхейвена.

Чувство у меня такое, словно я возвращаюсь в тюрьму.

Теперь Майкл часами говорит в кабинете по телефону, плотно закрывая дверь, так что я, проходя по коридору, слышу только его приглушенный голос. Он пытается разыскать Нину и спасти свои деньги, а для этого ему приходится часами разговаривать с юристами, частными сыщиками и представителями властей в Орегоне.

Когда я не сплю, я ложусь на диван у камина в библиотеке, открыв альбом на пустой странице, где я ничего не в силах нарисовать. Я снова вляпалась. Я не нашла ту любовь, которая смогла бы все исправить. Но на этот раз мрачное бормотание в глубине моего сознания – это не слова о моей никчемности. Это слова о страхе. Еле слышный шепот: «Что ты натворила!»

Безмолвие, слабость, тошнота. После Нового года я не сделала ни одного наброска. Я остро ощущаю собственное тело – тяжелые движения кишечника, сухость глазных яблок под веками. Стоит мне взять карандаш, как я ощущаю кости в кисти руки и то, как они давят на карандаш. Это невыносимо.

И я ничего не делаю. Лежу на диване, кутаясь в теплые одеяла. Руки выше запястья снова начали покрываться зудящими красными пятнами, и я расчесываю их через ткань платья. При этом я совершенно не чувствую боли.

Именно в библиотеке меня находит Майкл в четвертый день наступившего нового года. Он возникает на пороге библиотеки с чашкой чая для меня – розовой, фарфоровой, из лучшего бабушкиного сервиза:

– Любовь моя. Ты выглядишь ужасно. – Он ставит чашку на журнальный столик и укрывает мои ноги одеялом. – Я съезжу в ресторан и куплю тебе куриного бульона с лапшой, хорошо?

Я неприязненно ежусь:

– Может быть, попозже. У меня почти совсем нет аппетита.

– Тогда пей чай. «Чай с молоком и медом лечит от всех болезней» – так говорила моя ирландская бабушка Элис. Она-то, конечно, к себе в чай еще и виски подливала – может быть, поэтому у нее было такое крепкое здоровье.

Майкл смеется и подает мне чашку, но я уже начала уставать от рассказов о его бабушке в Ирландии. Еще один повод для сомнений – да существовала ли она вообще? Чай такой горячий, что я немедленно ставлю чашку на столик.

Майкл подцепляет пальцем каплю, упавшую на столик, и вытирает палец о джинсы:

– Ты себя как чувствуешь? Может, поговорим?

– О чем?

Он усаживается на диван рядом со мной и кладет руку мне на ногу ниже колена:

– Понимаешь… Я говорил с частным детективом, помнишь? Так вот, он кое-что нащупал. Он думает, что Нина в Париже и роскошно живет на те деньги, которые она украла у меня. Но пока она там, я ничего сделать не смогу. Мы должны найти способ, чтобы вернуть ее в Штаты. Если понадобится, за шкирку притащить, чтобы выдвинуть против нее обвинения. Юрист предложил мне нанять одного человека из этих… их называют «решалами». В общем, они в этом деле мастера.

– В каком деле? Похищении людей?

– Она воровка и мошенница, – продолжает Майкл. – Почти наверняка она оттачивала свое мастерство несколько лет. Выдавала себя за других женщин, чтобы подобраться к богачам, а потом грабила их. Она украла мои деньги, и я уверен – она и тебя собиралась ограбить. Почти уверен: за этим она меня сюда и привезла в первую очередь. Этот дом ведь битком набит ценностями, верно? Думаю, она намеревалась набить карманы кое-чем, прежде чем смыться отсюда.

В этом есть смысл. Я киваю.

– Так вот, – продолжает Майкл. – Она заслуживает наказания, и я не против – пусть ее вырубят и засунут в частный самолет.

– «Вырубят»? Это как? В смысле – напоят до бесчувствия? Или мы говорим о снотворном?

Пальца Майкла, лежащие на моей ноге, сжимаются и разжимаются, сжимаются и разжимаются. За те два месяца, что он прожил в Тахо, волосы у него отросли почти до плеч. Он стал заправлять пряди за уши, и мне это не очень нравится.

– Честно говоря, я думал, что ты будешь рада тому, что она получит по заслугам. Не понимаю, почему ты сомневаешься. Разве ты сама не пыталась отравить ее?

Безусловно, он прав. Я помню, как налила в коктейль Нины визин, но теперь мне кажется, что это было так давно. Тогда я жаждала мести, это верно. Но теперь это кажется мне невинной шуткой. Ночь в обнимку с унитазом, подумаешь. Это не был яд, строго говоря! Потом я увела у нее жениха (и в придачу кольцо), но это была любовь, а потому простительно. А похищение… нет, это звучит совсем уж жестоко и противозаконно. Я представляю себе, как Нина приходит в себя на борту самолета, со связанными руками, и не понимает, где находится. Не нравится мне этот образ. Он пугает.

– Похоже, дело не такое простое, – негромко бормочу я. – И с правовой точки зрения сомнительное. И дорогое.

Майкл проводит рукой вверх и вниз по моей ноге:

– М-м… Вот именно об этом мне и нужно с тобой поговорить. «Решала» – частный сыщик и юрист… Они не работают бесплатно.

Я понимаю, к чему он клонит:

– Тебе нужны деньги.

– На время. Пока я не верну свои финансы.

– Сколько?

– Сто двадцать.

Я с облегчением отвечаю:

– Сто двадцать долларов? Конечно. Сейчас возьму чековую книжку.

Майкл смеется. Просто само очарование.

– Нет, милая. Сто двадцать тысяч долларов.

Я снова беру чашку с чаем и делаю глоток, обжигающий язык. Чай слишком крепкий и слишком сладкий. Темный узел у меня в животе скручивается все туже.

– Майкл, может быть, тебе стоит просто забыть об этом? Потратить такую серьезную сумму на погоню за диким гусем… А сколько денег она похитила у тебя? Не думаю, что это стоит таких затрат.

Майкл смотрит на меня в упор:

– Тут дело принципа. Она должна ответить за содеянное.

– Но кроме того, она, между прочим, нас познакомила. Так, может быть, просто решим, что счет равный, и будем жить дальше?

– Если мы ее не остановим, она будет продолжать грабить других людей. А виноваты в этом будем мы.