Книга Восемь лет до весны, страница 39 – Владимир Колычев

– А как же работа?

Я промолчал. Какая у меня могла быть работа? Отец дулся на меня, ничего серьезного не предлагал, а рынок подметать я что-то не очень хотел.

– Я говорил тебе про мусор. Этот проект надо двигать, – сказал Санька.

– Поговорим об этом завтра или послезавтра, – проговорил я и мысленно добавил: «А еще лучше никогда».

Шинкарева больше нет, но никуда не делись люди, которые занимались его делами. Проект утилизации мусора, затеянный им, сам по себе не рассосется, его душить надо, а это насилие. Возможно, придется убивать. Если Санька такой храбрый, то пусть сам таскает из огня каштаны для отца.

Я не стал знакомить Лилю со своей мамой. Она и сама понимала, что это слишком, осталась у Саньки в машине, чуть погодя пересела ко мне в «крузер», и мы рванули в Подгорку.

Там я ее и взял, с ходу, без прелюдий и предисловий, после этого остался в постели, а она принялась готовить ужин. Сначала Лиля навела порядок в летней кухоньке, где установлена была плита на баллонном газе, затем приготовила яичницу с тушенкой и подала ее прямо в постель.

Весь вечер она не знала покоя, убралась в доме, нагрела воды и наполнила бак в душе. На улице было уже достаточно холодно для летнего душа, но мы рискнули и не пожалели об этом. Сначала нас грела теплая постель, а затем – жаркая страсть. Засыпал я в состоянии, близком к полному блаженству.

Поднялась Лиля чуть свет и снова взялась за тряпку. Оказывается, вчера она убралась наспех, а сегодня у нее было время вычистить дом до блеска.

Втянулся в процесс и я, съездил на хоздвор, привез утеплитель и вагонку. К вечеру мы могли принимать душ, не опасаясь замерзнуть.

Утром я снова принялся за дело. Мне нужно было решить проблему с водой для душа. Ведрами таскать ее туда было неудобно. К полудню я закончил с этим, а после обеда лег спать в состоянии легкой приятной усталости. Оказывается, семейная жизнь не так уж и плоха.

Я не знал, как выглядел Рома, муж Лили, которого она бросила, но увидел его во сне и сразу понял, с кем имею дело. Он шел на меня с «наганом» в руках, а за его спиной, тыкая в меня пальцем, смеялся Шинкарев.

Он же и крикнул мне: «А ему дали пистолет!»

Рома трансформировался в Розочку, который целился мне в живот.

«Привет от Виталика!» – крикнул он.

Тут же появился и сам Виталик. Он стоял перед моей койкой, гладко выбритый, в модном пальто, в котором по лагерю не походишь, уже немолодой, взрослый, даже заматерелый.

Я не сразу понял, что Виталик возник передо мной наяву. Он смотрел на меня без улыбки, но не зло. За его спиной, за приоткрытой дверью я увидел Лилю. Она вытирала руки о полотенце, висящее на ее плече.

– Ну, здравствуй, братишка! – сказал Виталик и все же улыбнулся, пусть и скупо.

Я кивнул, поднялся, шагнул к нему, подал руку.

Мы обменялись рукопожатиями, но обниматься не стали. Та давняя ссора до сих пор стояла между нами камнем преткновения.

– Стрелять не станешь? – спросил Виталик.

– Не стану.

– Тогда принимай гостей.

Я глянул на Лилю, а та как будто ждала сигнала.

– Я сейчас! – сказала она.

Виталику до конца срока оставался целый год, но ему повезло чуть больше, чем мне. Он был освобожден условно-досрочно.

Я еще не успел расспросить брата о его делах, а Лиля уже накрыла на стол. Она картошечки с мясом нажарила, колбаски нарезала, банку с огурчиками раскатала, капустки квашеной поставила.

– Выпьешь? – спросил я, свинчивая пробку с бутылки.

Коньяка у нас не было, виски тоже, только водка. Но я подумал, что вряд ли Виталик станет воротить от нее нос после зоны. Если только ему не западло со мной выпить.

– Легко, – сказал он, усаживаясь за стол.

Я наполнил рюмки, взял одну, Виталик – другую. Третью я подал Лиле, которая сидела на краешке стула, готовая вспорхнуть в любой момент.

– Ну, за встречу!

Виталик выпил, выдохнул, бросил в рот капустки и произнес:

– Я тогда машину здесь оставлю.

– И сам оставайся.

– Да нет, сейчас Санька подъедет, заберет меня.

– Как знаешь.

– Он человек занятой. Проект у нас новый. – Виталик с нажимом глянул на меня.

Видимо, отец успел пожаловаться ему на то, что я держусь в стороне от семейных проблем. Зато сам Виталик не успел вернуться, а уже в курсе мусорного проекта.

– Куй железо, пока горячо, – сказал я.

– Я сейчас! – сказала Лиля и хотела было подняться.

Она пока что не член семьи. Разговоры о делах и проектах не для ее ушей. Очень хорошо, что она это понимала.

– А ты, значит, и есть та красавица, которая Леню нашего спасла? – Виталик повел рукой, осаживая ее.

– Ну, не красавица, – зажеманилась она.

– Как я сказал, так оно и есть. Давайте выпьем за красавиц. Но не за всех.

Не сложилось у них с Клавой, не дождалась она его, замуж вышла, ребенка родила. Но так и Лиля не свободна. Да и у Дульсинеи вроде как муж есть.

За Клаву Виталик ничего не сказал и про Дульсинею не вспомнил, зато с Лили глаз не сводил.

После пятой или шестой рюмки он, уже слегка захмелевший, сказал:

– Красивая ты, Лиля. Так и увел бы тебя у Леньки.

Я предостерегающе глянул на Виталика. Он, конечно, мне брат, но есть вещи, за которые можно получить в морду. Причем не в первый раз.

– Но не могу. Ленька и без того на меня дуется, думает, что я убить его хотел.

– Леня убить тебя хотел, – заявила вдруг Лиля.

Водку она пила наравне с нами. Неудивительно, что язык у нее стал заплетаться.

– Так это уже потом, – сказал Виталик.

– Не получилось, – пробурчала она.

– Не получилось, – подтвердил он.

Я провел пальцем по губам, призывая Лилю молчать, но было уже поздно.

– А кто-то хотел, чтобы получилось, – сказала она.

– Кто хотел? – осведомился Виталик.

– Ну, кто-то хотел. – Лиля спохватилась, посмотрела на меня, но этим лишь плеснула бензина в костер.

– Я чего-то не знаю? – спросил Виталик, поднимаясь из-за стола.

Он шевелил пальцами правой руки, как будто собирался взяться за рукоять пистолета.

– Пойдем покурим, – сказал я, взглядом пригвоздив Лилю к стулу.

Ей совсем не обязательно было выходить на воздух вслед за нами. И уши пусть на гвоздик повесит вместе с языком.

– Это Шинкарев меня заказал, – сказал я. – А тебя он подставил.