Книга Восемь лет до весны, страница 42 – Владимир Колычев

– Какой в этом смысл? – осведомился я.

– Просто стоять и молчать, – повторил Санька.

Смысл этой акции стал доходить до меня, когда мы вышли на цель.

Нас было трое: Виталик, Санька и я. Кирицын, мужик брутального вида, выезжал из ворот своего офиса. Мы же просто встали у него на пути и даже не шелохнулись, пока широкомордый «Мерседес» надвигался на нас, как будто знали, что Кирицын не посмеет идти напролом.

Так оно и вышло. Его машина остановилась.

Сначала из нее выбрались плотно сбитые парни в черных костюмах, затем появился и сам Кирицын. Выходил он из машины неуверенно, с опаской. Но настоящий испуг в его глазах появился, когда этот фрукт заметил меня. Как будто дьявола во плоти увидел.

– Да ты не бойся, Владислав Андреевич, – с едкой насмешкой сказал Виталик.

Он медленно приближался к нему, но Кирицын лишь вскользь глянул на него. Все его внимание приковано было ко мне. А я не терялся, смотрел на него тяжело, гнетуще.

– Мы чисто поговорить, – продолжал Виталик.

– Не о чем мне с вами говорить, – выдавил из себя Кирицын, оторвал от меня взгляд и в упор посмотрел на него.

– Это твое последнее слово? – спросил тот.

Кирицын не выдержал давления, дрогнул и пробормотал:

– Ну, если вам так нужен этот подряд…

– Он Леониду Игоревичу нужен. – Виталик повел головой в мою сторону. – Человек работал, старался. Теперь ему требуется выход на рынок.

– Леониду Игоревичу… – Кирицын сглотнул слюну, смочил горло, пересохшее от волнения.

– Ну так что, Владислав Андреевич? Расходимся с миром или ждем войны? – дожимал его Виталик.

– С миром, – выдавил из себя Кирицын и ослабил узел на галстуке, который почему-то стал ему тесен.

– Тогда привет жене. Да и дочерям, – сказал Санька и подмигнул ему.

– Дочерей не надо вмешивать, – прохрипел Кирицын, медленно поднял правую руку, но удержать ее не смог, опустил.

Однако разговор уже закончился. Виталик и Санька повернулись к нему спиной. Я тоже последовал за ними, но сначала качнул головой и глянул на Кирицына.

«Дочерей твоих трогать никто не станет», – хотел сказать я.

Но, видимо, мужик не так меня понял. От страха за своих близких он совсем сошел с лица.

Телохранители были и у нас. Виталик взял для антуража трех крепких парней. Они стояли у своей машины.

За руль «Гелендвагена» Виталик сел сам. К нему присоединились только мы с Санькой. Посторонним среди нас не место.

– Вопрос решен, – сказал Виталик, включая скорость.

– Уверен? – спросил я.

– Уверен. Ты видел, как он на тебя смотрел?

Я кивнул и угрюмо глянул на Виталика.

Кирицын – человек Шинкарева. Возможно, это он дал Розочке «наган», знал, кто это такой, как и за что я набросился на него с заточкой в тюрьме. Не исключено, что Дульсинея рассказала ему, как я прикончил Жарика. Еще меня подозревали в убийстве самого Шинкарева.

Я не работал на свою репутацию, однако завоевал дурную славу. Именно поэтому Кирицын увидел во мне жестокого и беспощадного убийцу.

Он должен был угадать в моем лице свою смерть. Именно поэтому Санька взял меня на стрелку, использовал как пугало. Это сработало, но мне легче не стало. Я не хотел быть монстром.

– Отвези меня домой, – сказал я Виталику.

– Так мы туда и едем, – сказал он, чуть помолчал и добавил: – Отец хочет тебя видеть.

– Отвези меня в Подгорку! – Я зло глянул на него.

Не нужен мне такой отец, который делает из своих сыновей чудовищ.

– Хорошо, – сдался Виталик.

– Завтра подъезжай с Лилей, – сказал Санька.

Он не хотел ссориться со мной. Может, тоже меня боялся?

Лиля уже развелась с мужем, но еще не стала моей женой. Она даже не просилась за меня выйти, хотела, но не решалась торопить события. Почему?

– Лиля, ты меня боишься? – за ужином спросил я.

Она приготовила жаркое, селедочку почистила, принесла с огорода огурчиков, помидорчиков. Все это было хорошо, но меня сейчас больше интересовала водка. Мне вдруг захотелось напиться. Я с ходу махнул сразу сто грамм и тут же добавил еще столько же.

– Почему я должна тебя бояться? – настороженно осведомилась она.

– Так я ведь убиваю. Два срока за это отсидел. Осенью, помнишь, тут было? – Я махнул рукой за окно.

– Ты же не нарочно.

– Два срока у меня. Зачем я тебе такой?

– Ты меня бросаешь? – Она заметно разволновалась.

– Вовсе нет. Просто люди меня боятся.

– Я тебя не боюсь!

– Страшный я.

– Ты страшный? А вот и нет! Ты самый красивый, – проговорила Лиля и нежно улыбнулась.

– Самый-самый? – Я мигом повеселел.

– Я в тебя сразу влюбилась.

– Сразу?

– Как только ты ожил, так и влюбилась.

– В морге? – с улыбкой вспомнил я.

– Если честно, мне совсем не весело.

– А замуж за меня пойдешь?

– Уже веселее, – заявила она.

– Завтра я скажу маме, что сделал тебе предложение.

– А ты его уже сделал?

– Я давно его уже сделал. Просто ты этого не поняла.

От души отлегло!… Может, кто-то и считал меня чудовищем, но Лиля точно так не думала. Действительно, что во мне страшного? Не гуляю, выпиваю только дома и по чуть-чуть, прикрикнуть иногда могу, но руки не распускаю. Лиле грех на меня жаловаться.

Все же горький осадок, оставшийся после стрелки с Кирицыным, давал о себе знать. Все-таки я перебрал с водкой, не помнил, как оказался в постели и заснул.

Утром я отправился на работу, к четырем закончил, заехал домой, забрал Лилю, и мы вместе отправились к родителям. Там я и объявил во всеуслышание, что женюсь на Лиле, даже назвал примерную дату свадьбы. Мама прослезилась, а отец пожал плечами. Он-то не против, но ему нужны наследники, а мы с Лилей уже почти год вместе. И с мужем она не понесла, и от меня живот ее не надувался.

Отец ничего не сказал, но Лиля все поняла, загрустила и уколола меня взглядом. Это ведь я не хотел детей. Из-за меня ей приходилось предохраняться.

После ужина женщины остались в доме, а мы, мужчины, закрылись в бане. Я напарился, освежился холодным пивком.

– Правильное решение, сынок, – сказал отец, помахал перед собой рукой, как будто веером, и пристально, с намеком посмотрел на Виталика.

Тот понял все без слов, но свел все к шутке, отдающей похабщиной.