Книга Песнь Сорокопута. Ренессанс, страница 31 – Фрэнсис Кель

– Ты серьёзно сейчас?

– Серьёзнее некуда, – не глядя на меня, ответил он, увлечённо что-то печатая в телефоне, и вновь повторил: – Уверяю, хуже не будет.

– Да куда уж хуже. – Я улёгся на диване, прикрыв глаза. – Я самый ужасный в классе по практике. Вместе с Мартином Киджом. – И произнёс громче: – А он самый тупой в нашем классе. Так вот, я с ним на одном уровне по материи!

На меня упала чья-то тень. Я открыл глаза и увидел Скэриэла, свесившегося надо мной со спинки дивана.

– Ну и чего мы распустили нюни? – весело спросил он. – Хочешь на ручки и чтобы тебя жалели?

– Отвали, – буркнул я и повернулся на бок, отвернувшись от него. Удобно улёгшись, вновь прикрыл глаза. – Я уже морально готов провалить экзамен.

Что-то массивное упало на меня и придавило.

– Скэриэл! Блин, ты тяжёлый! – Я брыкался, пытаясь отодвинуться от него, но Скэриэл, скатившись со спинки дивана, втиснулся в небольшое пространство за моей спиной и обнял, почти полностью подмяв под себя, горячо дыша в затылок. – Ай, локоть убери, прямо в спину тычешь.

– Так? – Он подвинул руку, и я почувствовал тепло его тела, когда он прижался ближе.

– Чё ты, блин, творишь, – недовольно пробормотал я, пытаясь сдвинуться. – Мне жарко.

– Ты хотел, чтобы тебя пожалели, вот я и жалею. – Тёплая ладонь легла мне на макушку, и он пару раз провёл по волосам. – Лучше?

Я смущённо зарылся в подушку.

– Детский сад…

– Зато ворчишь, как старик, – усмехнулся Скэриэл. – Просто полежи немного.

Я затих. Честно признаться, мне нравилось, когда он гладил меня по голове.

– Ну что? Получше?

– Да… немного.

Он больше ничего не говорил, да и мне не хотелось. Скэриэл продолжал гладить по волосам, отчего захотелось спать. Я ощущал его тепло, защиту и заботу. Чувствовал, что эти прикосновения были нужны и ему.

Быть может, в этом было виновато наше одиночество. Я потерял маму, Скэриэл – обоих родителей. Возможно, мы оба тянулись к тем, кто мог о нас заботиться, а не находя отклика, заботились друг о друге.

– Как себя чувствуешь? – тихо спросил он на ухо.

Трудно было сказать, сколько прошло времени: пара минут или пара часов. Меня разморило.

– Хочу спать, – сонно ответил я, зевая.

– Поспи.

– А ты?

– Тоже.

– А как же практика тёмной материи? – заплетающимся языком произнёс я. Думать сейчас о практике совсем не хотелось.

– Через час продолжим. – Он сжал и легонько потянул волосы на затылке, отчего у меня мурашки пошли по коже, а затем одним ласкающим движением плавно перешёл на шею. – Спи, Готи.

Последнее, что я помнил, прежде чем заснуть, – Скэриэл, лёжа рядом, осторожно массировал мне шею и левое плечо. Диван был узким, и, чтобы не упасть, я придвинулся к нему ближе. Он в ответ обнял меня за талию.

Почему-то спать в доме Скэриэла было приятнее, чем у себя. Диван узкий, немного жёсткий, пропахший сигаретами, но я так хорошо высыпался на нём, что давно следовало узнать, где Скэриэл его приобрёл. Но, думается мне, не в диване было дело.

Когда я проснулся, на улице было ещё светло. Скэриэл, похоже, накрыл меня покрывалом, а сам ушёл. Я зевнул, потягиваясь.

– Я тебя разбудил?

Он сидел за столом, поджав ногу. Перед ним на столе лежала толстая книга.

– Нет, я, кажется, выспался. Что читаешь?

Было немного холодно, поэтому я накинул на себя покрывало.

– У меня сейчас такое чувство дежавю. Помнишь, как Оскар потащил тебя в клуб и ты ночевал в моей комнате? Утром ты спустился, замотанный в простыню. Я тогда читал Эдгара Аллана По.

– «Падение дома Ашеров», я помню.

– Как ты это запомнил? – удивился он.

Я почесал нос и плотнее закутался в покрывало.

– Тогда ты сказал название, и у меня была первая мысль, что за вылазку в Запретные земли у меня точно произойдёт «Падение дома Хитклифов».

Скэриэл прыснул от смеха.

– Ты ещё тогда курил.

– А потом ворвался Гедеон.

– Не вспоминай, – поёжился я. – Есть что-то горячее?

– Типа меня? – лукаво спросил Скэриэл.

Я закатил глаза, а Скэр захихикал.

– Ты всегда так бурно реагируешь на мои шутки, – пожал плечами он. – Ничего не могу с собой поделать.

– Просто дай мне кофе или чай.

Скэриэл поднялся и зашумел чашками.

– Что читал? – Я подошёл ближе, повторяя вопрос. На развороте красовалась картина Эжена Делакруа «Свобода, ведущая народ». Французская революция не отпускала Скэриэла. Перевернув обложку, я прочитал название на французском, переводившееся как «Лувр. Коллекция живописи». Мой уровень владения языком был крайне низок, но по обложке можно было легко догадаться о содержании. – Тут всё на французском.

– Да, я специально заказал в оригинале. Посещал Лувр?

– Ага, с Леоном ездили. Вроде мы тогда ещё учились в средних классах, если я не путаю.

– Классно. – Скэриэл подал дымящуюся кружку с чаем. – Осторожно, горячо.

– А ты не был в Лувре? – Я рассматривал иллюстрации в книге: Леонардо да Винчи, Пауль Рубенс, Тициан, Франсиско Гойя.

– Шутишь? – вдруг едко произнёс Скэриэл. – Я же полукровка.

– Прости?

– Ты правда не понимаешь?

– Чего?

Скэриэл смерил меня недовольным взглядом.

– Забудь, – бросил он, отворачиваясь.

– Да что не так? – громче, чем стоило бы, спросил я.

– Полукровкам запрещено самостоятельно выезжать за пределы Октавии. Можно только с разрешения Совета старейшин, или кто там за это отвечает. И нужно иметь на руках рекомендательное письмо от совершеннолетнего чистокровного. Учитывая, что многие полукровки и низшие хотят сбежать отсюда, нет такого чистокровного идиота, который захочет составить рекомендацию. Если полукровка сбежит за границу, то чистокровного ждёт штраф.

– Не знал этого, – удивлённо произнёс я. Взгляд Скэриэла прояснился, он уже не смотрел затравленным волком.

– Прости. Конечно, ты этого мог не знать. Ты чистокровный и тем более несовершеннолетний. Тебя это никаким боком не касается.

– Послушай, Сильвия часто с нами летала за границу, она полукровка. Получается, кто-то из нашей семьи писал ей рекомендательное письмо?

– Конечно, иначе её бы не выпустили из страны.

– Не укладывается в голове. Как можно запретить выезжать за границу?

– Это только у нас так. Хотя нет… Слышал, что ещё в ряде закрытых стран помимо Октавии есть запрет на выезд полукровкам и низшим. Но в остальных странах можно свободно перемещаться и не ждать разрешения.