Книга Песнь Сорокопута. Ренессанс, страница 62 – Фрэнсис Кель

– А дети-полукровки работают.

– Ты врёшь.

– Ну, может, не все работают, а те, у кого нет возможности платить за обучение.

– А ты? Если бы был полукровкой? – заинтересовалась она.

– Точно бы не ходил по психиатрам, не учил латынь и не ел на ужин бефстроганов.

– И что бы делал тогда?

– Работал бы в доме у такой, как ты. Прислуживал чистокровной.

– Как Лора? – Габриэлла опять без предупреждения залила мои волосы лаком. Я вовремя прикрыл глаза.

– Да, наверное, – ответил я и помахал рукой перед лицом, разгоняя пахучее облако.

– Лора хорошая, – довольно проговорила Габи. – И Сильвия. И остальные, кто здесь работает.

– А Скэриэл?

– Он тоже иногда хороший.

– И когда он хороший? – усмехнувшись, спросил я, откладывая учебник.

– Ну-у, – протянула она. – Например, когда играет со мной. Когда мы смотрим мультики. Когда он смешно шутит.

– А когда плохой?

– Папа всегда говорит, что он плохой.

– Почему он так говорит?

– Потому что Скэриэл полукровка.

– Но ведь Лора и Сильвия тоже полукровки.

– Да не знаю. Это сложно. Тогда все полукровки хорошие. Скэриэл тоже.

– Полукровки из Запретных земель тоже?

– Запретные земли – это очень плохое место, – тихо проговорила Габи.

– Но Скэриэл и Чарли родились там. Они, получается, всё-таки плохие?

– Готье! – возмутилась она. – Хватит!

– Прости. Я хотел сказать, что не надо считать всех полукровок хорошими или всех плохими. Среди чистокровных тоже много придурков. Иногда они поступают даже хуже, чем полукровки или низшие.

– Низшие хуже всех, – уверенно проговорила Габи.

– Ладно, – устало добавил я. – Потом ещё вернёмся к этому разговору.

На часах была полночь, когда я услышал тихий стук в окно. Я застыл, обуреваемый нахлынувшими эмоциями. Скэриэл?

Я бросился к окну. Он с улыбкой смотрел через стекло и махал рукой. Прежде чем открыть окно, я перенёс клетку с канарейкой. С порывами холодного ветра пара листов слетела с письменного стола. Кажется, это был мой распечатанный реферат по истории. Скэриэл проворно перелез через подоконник и очутился передо мной. Из-под расстёгнутой куртки виднелся чёрный свитер крупной вязки. Он не надел ни шапки, ни шарфа, и я удивился, как он не замёрз.

– Готи, – выдохнул Скэриэл, сделал шаг и обнял меня ледяными руками.

Подрагивая, я слабо обнял его в ответ. По коже побежали мурашки, но я списал это на холод. Было так уютно в его объятиях, что в голове крутилось единственное: «Я скучал».

– Я соскучился, – посмеиваясь, проговорил он, и я вспыхнул. Показалось, что он читает мои мысли.

Он выпустил меня из объятий, снял куртку, быстрым движением скинул обувь и направился в ванную.

Я терялся в догадках. Сказал ли ему Джером? Сдал ли меня? Даже если и сказал, то Скэриэл, скорее всего, будет молчать. Я сам себя загнал в западню.

– Ты останешься? – спросил я, вытягивая из шкафа ещё одно одеяло. Я был уверен в ответе до того, как задал вопрос.

– Если ты меня не прогонишь ночью, то да, – проговорил он, выходя из ванной.

– А что, так можно было? Зачем я ждал утра?

Он рассмеялся.

– Как твоя рука?

– Что?

Он подошёл, взял мою ладонь и провёл пальцами по костяшкам, где ещё затягивалась кожа после удара.

– Ты корочку, что ли, обдираешь? – хмуро спросил он.

– Ну, бывает, если нервничаю.

– Не делай так. – Показалось, что он меня сейчас отчитает и в угол поставит. Но вместо этого Скэриэл вытянул мою руку и ещё раз взглянул на неё оценивающим взглядом. – Тебе не идут.

– Что?

– Раны. Кожа нежная, пальцы тонкие, прямо как у девушки, а тут эти ободранные корки.

– Я не девушка. – Я грубо выдернул руку и направился за второй подушкой.

– Серьёзно? То-то я думаю, у тебя между ног что-то странное болтается, – наигранно произнёс он за спиной.

– Иди в жопу. – Я бросил в него подушкой.

– В твою? – расхохотался Скэриэл.

– В свою! – И, не выдержав, я показал ему средний палец, но при этом не смог сдержать улыбку.

Он кинул в меня подушкой, я поймал её и набросился на Скэриэла. Мы оба повалились на кровать, смеялись, пытаясь вести себя тише, кто-то из нас даже хрюкнул, и раздался очередной взрыв хохота.

– Тише. – Не переставая смеяться, я зажал ему рот рукой. На его глазах выступили слёзы. Мы лежали на кровати, пытаясь отдышаться. Было очень жарко, но у меня не осталось сил подняться и открыть окно.

– Как душно, – проговорил Скэриэл и снял свитер.

– Дать пижаму?

– Нет, мне жарко. – Он вновь взял мою ладонь и провёл пальцами по костяшкам. – Так непривычно. – Помедлив, добавил: – Твоя рука после удара. Было больно?

– Немного. Скорее я был в шоке, что так вышло.

– Мой мальчик стал совсем взрослым. – Он изобразил женский голос. – Горжусь тобой.

Скэриэл перебирал мои пальцы, мял ладонь, осторожно трогал корку, словно тоже не до конца верил, что я ударил Клива.

– Иди ты, – буркнул я, но руку не стал выдёргивать. Клонило в сон.

– Как твой экзамен по тёмной материи?

– Мне его перенесли. Остальные уже сдали. Но меня отстранили, и поэтому я сдаю позже.

– Ты готов?

– Знаешь, – я лёг на бок, чтобы лучше его видеть, – мне кажется, да. Твой приём с луком и стрелами помог. А как твои экзамены?

– Я всё сдал и свободен как ветер.

– Поздравляю, вот везёт, – выдохнул я.

– Ты тоже скоро всё сдашь. Не парься.

Мы лежали в темноте каждый под своим одеялом.

– К психологу ходишь?

– Миссис Рипли – психиатр.

– Я не различаю.

– Я раньше тоже. Ага, был сегодня.

– И как?

– Сегодня она сказала, что я был грубым. Но в целом мне, даже не знаю, нравится, наверное. Хотя я много переживаю: вдруг ляпну что-то не то.

– О чём вы говорите?

– Обо всём. Иногда наши разговоры выглядят как словесная баталия. Как игра в пинг-понг. Но это даже весело. Я редко общаюсь со взрослыми на такие темы.

– По твоему голосу кажется, что тебе это действительно нравится.

– Она умная женщина, – ответил я, как будто этого было достаточно.