Книга Песнь Сорокопута. Ренессанс, страница 73 – Фрэнсис Кель

– Как ты вообще? – спросил я, когда все замолкли. – Я очень переживал.

Оливер с благодарностью посмотрел на меня.

– Спасибо. Было ужасно в первые дни. Я даже хотел повеситься, да только отец всё предусмотрел, – усмехнулся Оливер. Я испуганно округлил глаза. – Но сейчас всё нормально. Меня, правда, в качестве наказания лишили всего, чего только можно – телевизора, интернета, приставки, – даже книги и комиксы забрали. Я почувствовал себя Ганнибалом Лектером, которого поместили в изолятор и лишили всех благ. Ещё бы сиденье с унитаза сняли, и я бы поверил, что сижу в тюрьме, – фыркнул он. – Оливия единственная, кто меня навещал, кроме мамы. Но мама даже боится перечить отцу, не то что открыто идти против него. Поэтому, по сути, одна Оливия со мной и была. Стала для меня своего рода Клариссой Старлинг.

– Ты, кажется, пересмотрел «Молчание ягнят», – усмехнулся Скэриэл.

– Я только книги читал. – Оливер хитро улыбнулся; чуть склонив голову, посмотрел на Скэриэла из-под опущенных ресниц.

Он явно флиртовал или у меня крыша едет?

– Ты мне звонил, но когда я ответил… – осторожно начал я, привлекая его внимание.

– Да, да, – горячо перебил Оливер. – Оливия тайно передала мне телефон, и когда я уже набрался храбрости позвонить, то услышал шаги в коридоре. Так что я испугался и отключился. – И тут он восторженно произнёс: – Оливия сказала, что ты ударил Клива в коридоре. Это правда? Я в шоке.

Я бросил мимолётный взгляд на Леона.

– Сам не знаю, как так вышло. – Кажется, я уже в сотый раз именно так комментировал стычку с Кливом.

– Хотел бы я это увидеть, – мечтательно протянул Оливер и обратился к Леону: – Ты видел, да?

Говорить с Леоном о Кливе в свете последних событий было странно. Теперь, когда я узнал, что их связывает нечто большее, чем простая неприязнь, хотелось как можно скорее сменить тему.

– Да. – Голос Леона звучал ровно. – Сам удивился.

– Кстати, я сдал экзамен по тёмной материи на высокий балл. – Я всё же попытался сменить тему разговора.

– Ух ты, – воскликнул Оливер. – Правда? Круто!

– Это замечательно. – Леон мягко похлопал меня по плечу, и я не вовремя вспомнил, как он заломил мне руку. И чуть было не дёрнулся от его прикосновений.

– Я и не ожидал другого, – мягко улыбнулся Скэриэл.

Несмотря на то что полчаса назад мы чуть не загрызли друг друга в гостиной, я нашёл в себе силы неуверенно улыбнуться ему.

– Готье, ты большой молодец. – Оливия прикоснулась к тыльной стороне руки своими тёплыми тонкими пальцами, и у меня мурашки пошли по коже. Тот инцидент в библиотеке с карандашом и угрозами сейчас показался мне нереальным – будто бы приснился.

– Спасибо вам, – смутился я.

– А вообще это надо отметить! – громко предложил Оливер.

– Поддерживаю, – согласился Скэриэл.

– Я не против, тем более экзамены позади, можно выдохнуть. – Леон посмотрел на меня с примирительной улыбкой, мол, давай зароем топор войны, забудем всё, что было в торговом центре.

– Ладно, – ответил я. – Можно хоть сегодня, только к ужину мне надо быть дома.

– Как насчёт заказать еды? – предложил Скэриэл.

Спустя час мы уже сидели, наслаждаясь тремя большими пиццами, и с непониманием наблюдали, как Леон откусывает кусок, сдобренный ананасом.

– Меня сейчас стошнит, – театрально проговорил Оливер, изображая рвотные спазмы. – Гавайскую пиццу нужно запретить на законодательном уровне.

Леон тихонько фыркнул, демонстративно жуя с особым наслаждением.

– Прекрати, – пристыдила Оливия брата. – Тебя никто не заставляет есть.

– Ты сущий дьявол, – не унимался Оливер, отодвинувшись от Кагера. Леон в голос засмеялся.

– Дайте мне тоже попробовать. – Скэриэл протянул руку к гавайской пицце.

– Нет, стой, не переходи на сторону зла! Что дальше? Начнёшь носить кроксы и топить котят?

– Чем тебе кроксы не угодили? В Запретных землях в них ходят, особенно дети, – посмеивался Скэриэл, уцепив кусок пиццы, щедро усыпанной кусочками ананаса.

– Котята, Оливер, – покачал я головой. – Как ты мог вообще о таком заговорить?

– При чём тут я? – яростно отбивался Оливер, указывая на Леона. – Вы посмотрите на этого преступника, да по нему пожизненное плачет.

– Странное сочетание, но я бы не сказал, что это прям так ужасно, – вынес вердикт Скэриэл, после того как откусил пару раз.

– Вот так рушатся семьи и теряются друзья, – трагично закончил Оливер.

– Оливия, Готье, хотите попробовать? – хитро предложил Леон.

– Пытаешься и их переманить на свою сторону? – Оливер прищурился. – Что ещё ты скрываешь за милой мордашкой, а? Маленький любитель пиццы с ананасами.

– Не люблю ананасы с тестом, – ответил я и отсалютовал куском «Маргариты».

– «Четыре мяса» или «Охотничья» – вот это идеально, – внёс свою лепту Оливер.

– Поддерживаю мясную пиццу, – кивнул Скэриэл.

Оливер с серьёзным выражением лица поднял руку, и Скэриэл отбил пять.

– Так даже лучше, мне больше достанется, – с довольным видом улыбнулся Леон, пододвинув к себе упаковку.

– Монстр. – Оливер изобразил испуг, на что Леон громко фыркнул.

– Как ты будешь в лицей ездить с Ларсом? – спросил я, когда все замолкли, с аппетитом уплетая пиццу.

– В лицее нет Бернарда, так что Ларс будет ждать меня после занятий.

– А что твой отец? Как он повёл себя в тот день? – спросил Леон.

– Скажем так, я ожидал худшего, – начал Оливер, отложив свою порцию в сторону. – Он дал пощёчину и велел идти в свою комнату. Потом пришла мама, плакалась, что отец очень расстроен и лучше бы мне сидеть тихо. Конечно, я бы хотел, чтобы отец, ну, накричал хотя бы, но он даже этого меня не удостоил. Просто отправил к себе и отобрал все развлечения.

– Ты всё это время просидел в комнате? – расстроенно уточнил Леон.

– Да. Отец меня видеть не хотел, поэтому я даже ел в одиночестве.

– Довольно жестоко, – заключил я.

– А что твой сделал, когда ты ударил Клива? – Оливер заинтересованно взглянул на меня.

– Ну, – неуверенно проговорил я, – меня тоже посадили под домашний арест, только отец ничего не отбирал. Потом мы поговорили. Решили, что я должен продолжить ходить к психиатру.

– Разговоры с отцом, м-м-м, – протянул Оливер. – Что-то из рода фантастики.

– Хватит, – мягко вставила Оливия. – Отец, понятное дело, не пример для подражания, но он сумел разобраться с журналистами и замял скандал.

– Да, за это ему, конечно, спасибо. Не знаю, правда, как теперь в лицей возвращаться.