Онлайн книга «В интересах государства-2. Величие»
Воронцов слизал несколько капель, что стекли в рот со лба. — Сушняк адский, вы бы хоть попить дали… — Обойдешься. — Нууу… Я так не играю. Я достал из коробки шприц. — Мы в любой момент можем вернуть тебя обратно в ад. У меня, знаешь ли, есть запасы., и мне их не жалко — друзья еще приготовят. Ты этого не хочешь, я этого не хочу… Хотя мне было бы интересно посмотреть на твои самые жуткие страхи. Всегда задавался вопросом, чего ты на самом деле боишься. Особенно сейчас, когда тебе наконец-то есть что терять. Лицо Воронцова всего на миг исказилось отчаянием. — Не нужно. Я туда больше не хочу. Лучше убей. — До этого может тоже дойдет, — невозмутимо ответил я и взглянул на шприц. — Так мы договорились? — Да не знаю я, зачем ей все это! — почти по-девичьи взвизгнул Воронцов. — Я же при ней недавно, и она со мной интимными подробностями своей жизни не делится. Вроде что-то личное, семейное. Она как-то вскользь упомянула, что если бы не отец и братья, то ничего этого бы не было. Когда она об этом говорила, казалась злой. Ярилась, как фурия. Видимо, там произошло что-то серьезное. Много лет назад, а болит до сих пор. Но я не знаю подробностей, клянусь! Я ведь для нее точно такой же объект, как ты или остальные. Просто мои способности показались ей наиболее привлекательными, потому она меня к себе и приблизила. — Для чего? — вмешалась Матильда. — Что она хочет сделать с твоей помощью? Воронцов стыдливо отвел глаза. — Хочет укрепить род. Представляете, что получится, если соединить силу Романовых и мою мутацию, дающую бессмертие? Я едва не выронил шприц. — Так ты… — Я просто источник биоматериала, Миш, — невесело улыбнулся Серега. — Донор с привилегиями. Только эти привилегии позволили мне спасти Ольгу! Таковы были условия сделки: я отдаю себя на их опыты, получаю теплое место, покровительство и немного власти среди новой аристократии. А Оля остается жива, пусть никогда и не будет со мной. Но она будет жива! Я и тебя хотел попытаться вытащить. Отправить куда-нибудь подальше, чтобы ты отсиделся и переждал бурю. Там, быть может, со временем ветер-то и поменялся бы… Либо визирь, либо ишак, как говорится. А ты, дубина, сам все испортил! Я слушал сбивчивую речь Воронцова, не веря собственным ушам. — Ты же был в особняке с людьми Ксении… Ты пришел за мной с ними. Сергей хотел было ударить рукой по стулу, но смог лишь дернуться. Путы держали крепко. — Они были мне верны, идиот! — вскричал он. — Все должно быть подстроено так, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что я от тебя избавился. А теперь весь план пошел в жопу! На тебя и так объявили охоту, а теперь и вовсе назначат огромную цену за твою голову. Да хрен с ней, с моей головой. Не в первый раз. — А Оля? — прорычал я, вплотную придвинувшись к барьеру. — Где Оля? — Твоя сестра в Зимнем. Великая княгиня взяла ее под свою опеку, когда узнала, что я ее вытащил… Ольга теперь ее заложница, понимаешь? Да, она в безопасности. Убивать ее никто не планирует. Но теперь хрен ты ее оттуда вытащишь. А если прикончишь меня, то вообще без шансов. Матильда затушила сигариллу о край жестяной банки и с упреком на меня взглянула. Дескать, а я тебе говорила, что не стоило туда идти. Хотел, как лучше, называется. Проклятье… — И это еще не все хреновые новости, — продолжил Воронцов. — Убирались бы вы отсюда, да поскорее. У Ксении моя кровь, очень много моей крови и других… материалов. Она без труда отследит меня, как только выяснит, что я пропал. Так что валите отсюда, пока ветер без сучков. Матильда тихо выругалась и принялась закидывать папки в большую дорожную сумку. Я остался возле Воронцова. Теперь нас разделял лишь начавший терять силу барьер. Реши он напасть, эта преграда его бы не сдержала. Сергей не собирался нападать — не мог или не хотел, а может то и другое разом. Черт, я ведь вообще перестал понимать старого товарища. — Почему ты примкнул к ней? — хрипло спросил я. — Неужели не было других вариантов? — Были, — слабо пожал плечами Воронцов. — Пожизненное заточение, пока не придет срок умирать. Неоднократная гибель за идеалы, которые никогда не были мне близки… Вариант, который предложила Великая княгиня, показался мне самым лучшим. Я насмешливо приподнял брови. — Так ты действительно ей веришь? Во все эти разговоры о новой аристократии, о смене порядков, о великом будущем, построенном на крови прежних владельцев Осколков? Самому не смешно? Это даже звучит как фантазия! — А в чем она неправа? — с вызовом ответил Воронцов. — Как быстро ты, Миша забыл о том, что сам еще недавно был изгоем! Забыл, кем тебя считали, как к тебе относились. Забыл презрение в глазах и ядовитый шепот в спину. — Не забыл. — А, ну конечно. У тебя же проснулась родовая сила, и ты нашел, как заткнуть им рты. Но что ждало бы меня, не останься у отца других наследников, ты не думал? Я все это время был изгоем среди всех сословий! Второсортным продуктом, что никому не нужен. Незаконнорожденных не жалуют ни среди аристократов, ни среди черни. Мне просто повезло. А вот моей матери — не особо. Ты в курсе, что с ней стало? Я покачал головой. — Нет. Думал, ты о ней позаботился. Симпатичное лицо Сергея, в котором с каждым годом оставалось все меньше материнских черт и прибавлялось отцовских, вновь перекосило от боли. — Когда стало слишком поздно! — с трудом сдерживаясь, сказал друг. — После моего появления на свет ей пришлось уйти из театра — слухи расползлись слишком быстро. Это стало для нее ударом. Она утратила свою красоту и работала где придется, лишь бы прокормиться. Это потом начали приходить деньги от отца, а в первые годы было тяжело. И даже когда нам выделили содержание… она уже не могла радоваться жизни. И она во всем обвиняла меня! С самого малолетства я только и слышал, что лучше бы не рождался! Ведь тогда она так бы и продолжала блистать в театре. А из-за меня она всего этого лишилась. И понемногу сходила с ума… Серега прежде никогда не рассказывал о матери в подробностях, но лишь сейчас, когда его прорвало под действием скополаминума, я понял, почему. Нежеланный, ненавидимый, ненужный ребенок. А ведь в Аудиториуме он рассказывал совсем другие сказки о семье. Стыдился? Нафантазировал истории о доброй матушке и заботливом отце, а на поверку все оказалось гораздо печальнее. Черт. Если бы я знал раньше… — Когда ко мне перешел титул, она окончательно перестала владеть собой, — севшим голосом рассказывал Серега. — Не смогла простить мне моего везения. Я был готов помириться, стать семьей. Даже купил красивый дом на набережной Мойки, нанял слуг, лучших врачей. Все же мать, а родителей не выбирают… Но она отказалась и от этих подарков, и от меня. А потом и вовсе стала опасна. |