Онлайн книга «Дело о нервном соучастнике»
Элкинс уселся на свидетельском стуле, прокашлялся, сложил руки и посмотрел на Мейсона холодным и спокойным взглядом. Конечно, он читал газеты и знал, чего можно ожидать. И своим видом он показывал, что готов ко всему. Мейсон встал и начал перекрестный допрос. — Вы были в определенном смысле деловым партнером покойного Джорджа К. Латтса? — Нет. — Вы входили в совет директоров «Силван Глэйд девелопмент компани»? — Да. — И сейчас входите? — Да. — Вы присутствовали на собрании директоров третьего июня сего года? — Да. — На этом собрании мистер Латтс объявил, что продал свою долю акций корпорации? — Да. — Существовало ли соглашение между директорами, что если кто-либо из них пожелает продать свою долю акций, то первую возможность покупки следует предоставить директорам? — Да. — Это соглашение было зафиксировано письменно? — Нет. — Вы были возмущены тем фактом, что мистер Латтс продал свои акции, нарушив это соглашение? — Нет. — Вы говорили на собрании директоров, что, по вашему мнению, соглашение было нарушено? — Да. — Но вас это не возмутило? — Нет. Мейсон улыбнулся свидетелю: — Вы завершили дачу прямых показаний вчера, мистер Элкинс? — Да. — А где вы были прошлым вечером? — Ваша честь, — вмешался Гамильтон Бюргер, — перекрестный допрос ведется не по правилам. Он неправомочен, неуместен и необоснован. Это попытка вмешаться в личные дела свидетеля. — Принято, — рявкнул судья Седгвик. — У вас была вчера вечером более чем двухчасовая личная беседа с окружным прокурором? — спросил Мейсон. Седгвик взглянул на окружного прокурора. — Ваша честь, ваша честь, — засуетился Бюргер. — Он неправомочен, неуместен и необоснован. Перекрестный допрос идет не по правилам. Если адвокатам это интересно, я признаю, что беседовал прошлым вечером с мистером Элкинсом. Он уже дал прямые показания, и я хотел прояснить кое-какие вопросы. Нет ничего незаконного в том, что окружной прокурор беседовал со своим же свидетелем. — Я утверждаю, ваша честь, — сказал Мейсон, — что протест окружного прокурора был сделан им не по доброй воле, а с целью сделать заявление, оказывающее воздействие на присяжных. — Я возмущен! — заявил Бюргер. — Возражение отклоняется. Свидетель, отвечайте на вопрос. Адвокаты не должны переходить на личности, — сказал судья Седгвик. — Какой был вопрос? — переспросил свидетель. Секретарь суда повторил вопрос: — У вас была вчера вечером более чем двухчасовая кабинетная беседа с окружным прокурором? — Нет, — ответил Элкинс. — Вы хотите сказать, — улыбнулся Мейсон, — что ваша встреча с ним длилась не два часа? — Да. — Вы были с ним два часа! — Нет. — Или больше? — Да. — Примерно три часа? — Да. — Больше трех часов? — Нет. Теперь Мейсон спросил уже уверенно: — Что вы имели в виду, говоря, что прошлым вечером у вас не было кабинетной встречи с окружным прокурором? — Мы не были в кабинете, — ответил Элкинс. В зале раздался смешок, но быстро стих, так как судья нахмурился. — Понимаю, — сказал Мейсон. — Итак, во время беседы с окружным прокурором, которая проходила скорее у него в офисе, чем в кабинете, вы обсуждали перекрестный допрос и то, что вы будете говорить со свидетельского места. Свидетель занервничал. Гамильтон Бюргер вскочил с места. — Конечно, я обсуждал его положение как свидетеля и говорил ему, что допрос может оказаться наиболее изнурительным, отчаянным, последним… — Достаточно, мистер окружной прокурор. Сядьте на место, — прервал его судья Седгвик. — Допрашивается свидетель, а не окружной прокурор. — Да, ваша честь. — Мы говорили о многом, — сказал Элкинс. — Является ли фактом то, — продолжал Мейсон, — что ваши «да» и «нет» в ответ на мои вопросы вызваны предупреждением окружного прокурора, что если вы выдадите информацию по своей инициативе или дадите полный ответ на вопрос, то можете попасть в неприятную ситуацию? Говорил ли он вам, что лучше всего сбить с толку Перри Мейсона, с предельной осторожностью выслушивая вопросы и отвечая минимальным числом слов… В первый раз Элкинс опустил глаза. Прокашлявшись, он посмотрел на окружного прокурора. Судья Седгвик также посмотрел на прокурора. Гамильтон Бюргер попытался было встать, затем передумал и остался на месте. — Вы не можете ответить на вопрос? — спросил Мейсон. — Да, он в самом деле говорил что-то похожее, — признался Элкинс. — Итак, — уточнил Мейсон, — ваша политика кратчайших ответов на вопросы была предложена вам окружным прокурором на встрече вчера вечером? — Я могу отвечать на вопросы так, как я захочу. — Конечно, — сказал Мейсон, — конечно. Но я подчеркиваю, что эта манера кратко отвечать на вопросы была предложена вам окружным прокурором на встрече вчера вечером. — Да, мы это обсуждали. — Я повторяю, была ли эта манера отвечать на вопросы кратчайшим способом предложена вам окружным прокурором на встрече вчера вечером? — Да. — И окружной прокурор сказал вам, что это будет лучшим способом поставить меня в тупик при перекрестном допросе, так? — Он сказал, что для меня это будет лучшей защитой. — Лучшей защитой? — переспросил Мейсон. — Да. — Против чего вам нужно защищаться? — продолжил Мейсон. — Мне нужно держаться своих показаний. — Другими словами, рассказывать историю, которая должна служить свидетельством? — Это была правда. |