Книга Охота на тень, страница 81 – Камилла Гребе

Андреас сдержал слово.

Он приготовил спагетти с соусом из мясного фарша, они открыли бутылочку вина и ужинали при свечах, настежь распахнув кухонное окно навстречу летнему вечеру. Отто вёл себя примерно и уснул, едва хрупкая синева сумерек сменилась бархатной августовской темнотой.

Они смотрели кино и болтали обо всём на свете. О Луве, у которой уже прорезались зубы, и о Педере, который хотел купить летний домик на шхерах. О маме Андреаса, которая два раза звонила и жаловалась на соседа, и о зимнем путешествии на Канарские острова — они собирались туда полететь, если будет возможность по времени и по средствам. Потом они занимались любовью в постели, которая отдавала кислым блевотным душком — Отто там срыгнул.

«Как у нас всё здорово», — думала Малин. «Я вытянула счастливый жребий». Пребывая в этой блаженной убежденности, Малин отдыхала душой до самых десяти часов вечера, когда внезапно раздался телефонный звонок.

— Ханне пропала, — запыхавшись выдохнул в трубку Манфред, когда Малин ответила.

— Пропала? — прошептала она. — Но. Как…?

Она встала с постели и пошла с телефоном в гостиную, чтобы не тревожить Андреаса, который после их любовного единения, по своему обыкновению, глубоко уснул.

— Берит споткнулась на лестнице в Софиахеммет, и ей потребовалась перевязка. По этому поводу случился переполох, а когда он утих, оказалось, что Ханне исчезла. Они, разумеется, обыскали всю округу, но не смогли её найти.

— Но… — протянула Малин, чувствуя, что винные пары еще не выветрились, потому что мысли бестолково ходили в её голове кругами, а тупая боль притаившаяся за одним виском, уже давала о себе знать.

— Мы её засветили.

Малин опустилась на диван и натянула пледик Отто на своё обнажённое тело.

— Она же не могла просто испариться. Она совершенно дезориентирована, кто-то должен был заметить её, оценить её состояние и позвонить в полицию.

— Угу, — неубедительно промычал Манфред. — Сейчас лес позади больницы прочёсывают с собаками. Она могла заблудиться, могла упасть и пораниться.

— Чем мы можем помочь? Где Берит?

— Ночует у родственников в городе. Сейчас мы ничем не сможем помочь. Поисковая партия работает. Нам остаётся только ждать. И надеяться.

— Что-нибудь новое известно? О Ханне? — спросила Малин ранним утром, когда Манфред заехал за ней по дороге из автосервиса, откуда забрал свой автомобиль после обслуживания.

Манфред задом выехал с парковочного места и утопил педаль газа.

— Нет. Её всё ещё нет.

— Но это же совершенно ни в какие ворота не лезет. Человек не может просто взять и исчезнуть.

— Очевидно, может, — пробормотал Манфред.

— Могла она уйти вместе с кем-то?

— И кто бы это мог быть?

Малин пожала плечами, сбросив вниз сумочку.

— А где она жила раньше? До переезда в Ормберг?

— Когда она была замужем за Уве, Ханне жила на улице Шеппаргатан. А с Петером они жили в маленькой квартирке в Вазастане. Коллеги побывали по обоим адресам и опросили соседей. Никто там её не видел.

— Ты думаешь, Болотный Убийца вышел на её след?

— Эта версия не слишком правдоподобна, — сказал Манфред, поворачивая на шоссе. — Но она могла пострадать в результате несчастного случая, или с ней мог случиться какой-нибудь приступ. Она ведь такая…

Манфред замялся, прежде чем произнести последнее слово, и Малин пришлось изо всех сил сдерживаться, чтобы не закончить предложение за него.

— …хрупкая, — договорил Манфред.

На некоторое время в салоне установилась тишина. Малин смотрела на машины, теснившиеся вокруг них на мосту на остров Малый Эссинген. Над водой вилась лёгкая утренняя дымка, в которой растаяла направлявшаяся в сторону моста Вэстербрун моторная лодка, оставляя за собой на зеркальной поверхности воды длинный пенный след.

— Я не поддерживаю гипотезу Ханне. О том, что преступник может быть из полиции, — проговорил Манфред через какое-то время. — Я просто в это не верю.

Малин задумалась.

— Линда Буман, — сказала она. — Её ведь обнаружили с полицейским удостоверением в горле?

— И всё равно я не верю. Преступник мог быть всесторонне образован, начитан, мог иметь доступ к специальным инструментам для вскрытия замков и знать, как не оставить следов. А пропажа улик, которые хранились в участке в Эстертуне, могла быть просто случайностью.

— Наверное, ты прав, — согласилась Малин.

Манфред хмыкнул и надел солнечные очки. Потом бросил взгляд на свои дорогие швейцарские часы.

— Десять минут девятого. До девяти мы успеем заехать домой к Эрику Удину. Будет любопытно послушать, зачем он ездил в Ормберг, к Ханне.

Эрик Удин встретил их в кухне маленького таунхауса на берегу озера Тунашён. На нём была футболка с надписью «Плантбуден», грубые рабочие штаны с большими карманами по бокам и петлями для инструментов на одном бедре. Руки у него были мускулистыми и загорелыми, а тронутые сединой волосы — влажными, словно он только что вышел из душа. ^[31]

Взгляд Эрика, выдавая его волнение, заметался между Малин и Манфредом, когда те устроились за старомодным кухонным столом.

— Это бабушкина обстановка, — тихо сказал он, заметив, что Малин разглядывает обеденный стол тёмного дерева и старую сахарницу из прессованного хрусталя, которая стояла на кружевной скатерти.

— Всё в этом доме — её, — продолжал Эрик. — Я получил дом в наследство после её смерти, и особенно не интересуюсь дизайном, поэтому оставил всё, как было при ней.

— Понятно, — сказала Малин.

Она сделала глубокий вдох и заговорила:

— Нам в самом деле очень жаль, что с твоей мамой произошло такое несчастье.

Эрик кивнул, опустив глаза в пол.

— Спасибо. Но когда она пропала, я был так мал, что даже её не помню, поэтому не могу утверждать, что оплакиваю её. Хотя это так. Если бы она осталась в живых, моя жизнь была бы совсем другой.

Гримаса боли на мгновение исказила его черты, и Эрик скрестил свои загорелые руки на груди.

— И папина тоже, — пробормотал он, отводя взгляд.

Малин вспомнился Бьёрн Удин. Скрюченный старик в инвалидном кресле, который жил в заваленной отходами квартире и без всякого стеснения слизывал с руки пролитый самогон. Вспомнились сухие, как папиросная бумага, листья погибшего растения, остов которого торчал из горшка на подоконнике.

Да, его жизнь, вероятно, тоже повернулась бы иначе, останься Бритт-Мари в живых.