Онлайн книга «Все имена птиц. Хроники неизвестных времен»
|
– Лялька? – Нет, Петрищенко. У тебя фамилия такая, Белкина, издалека видно. Так что нашла кому голову дурить. Командный состав, командный состав… И чего было из кожи вон лезть, спрашивается? Высовывалась, руку тянула… – Я не мочу, – защищалась Розка. – Так еще что похуже. Умнее всех быть захотела, да? Розке стало совсем горько и обидно. Захотелось встать, содрать проклятую простыню и уйти, но тогда сразу будет понятно, что Скиба ее достала. Она стала раздумывать, как бы ответно уесть Скибу, но Скиба была здоровая и наглая, Розка ее побаивалась. Тогда она жалостно подумала, что вот она, Розка, сейчас уйдет, а Скиба останется. Будет дышать лаком и обрезками волос и заработает себе астму, изо всех сил сочувствовала Розка, а на ногах начнут проступать вены. Бедная, бедная Скиба! Пахло липким лаком для волос и еще чем-то неопределенным, но неприятным. Рядом с креслом тетка в синем халате сметала шваброй в совок обрезки волос. Отобрать бы эти обрезки у тетки и сжечь. Нехорошо, когда часть тебя болтается где-то в мусорном ящике. Но тетка, наверное, удивится. Скиба тоже удивится и утвердится в мысли, что у Розки не все дома. Ножницы опять щелкнули у виска, потом Скиба отложила их и взяла в руки опасную бритву. Розка зажмурилась. Сзади по шее прошло прохладное лезвие. Потом оно ушло, а холод остался. – Ну вот. – Скиба щеточкой пощекотала Розкину шею. – Укладка? Лак? – Нет-нет. – Розка испуганно потянула у горла простыню вниз. Девичья головка с аккуратно уложенными волосами укоризненно смотрела на нее с выцветшей фотографии на стене. – Тогда иди сушись, – индифферентно сказала Скиба. Розка взяла свою сумочку, висевшую рядом на загнутом рожке вешалки, и проследовала в каморку, где стояли три колпака. С одной стороны, Скиба может подумать, что Розка ей не доверяет. С другой – кто-то ведь мимоходом, выходя, может просто прихватить с собой, а Скиба и ухом не поведет. Пусть лучше обижается… Она переступила через толстые ноги толстой тетки в первом кресле, потом через тощие ноги толстой тетки во втором кресле, умостилась на потертом дерматиновом сиденье, сунула голову в сушилку и рукой нащупала выключатель на колпаке. В затылок ударила волна теплого воздуха, в ушах зашумело. Дать Скибе на чай или не дать? Если не дать, неловко, потому что так положено; если дать, то получится, что из школьной подружки Скиба для Розки превратилась теперь в парикмахершу. Обслугу. Хотя они, честно говоря, не дружили никогда. А если дать на чай, то сколько? Розка выключила сушилку и попробовала откинуть колпак, но не сумела. То ли колпак застрял, то ли Розка не знала, куда отжимать. Она сложилась пополам и вылезла. Тетки продолжали сидеть. На голову одной были накручены крупные бигуди, на голову другой – мелкие, баранчиком. – Всё? – спросила Скиба, она сидела в парикмахерском кресле и щипчиками загибала себе ресницы. – Ладно, садись. И неохотно поднялась. – Ты только расчеши, и все. – Розка уселась в кресло, еще теплое от Скибиного зада. Из зеркала на нее смотрело знакомое лицо. Прическа топорщилась над ушами. – С этой стороны короче получилось, – деловито сказала Скиба. – Надо подровнять. Она вновь накинула на Розку грязноватую простыню и щелкнула ножницами около уха. Потом вновь скептически поглядела на Розкино отражение. Отражение укоризненно моргало на нее из зеркала. – Тебе под мальчика не идет, – печально констатировала Скиба. Боже мой, тоскливо подумала Розка, она же меня нарочно изуродовала. Терпеть не может, вот и изуродовала… – Сколько с меня? – покорно спросила она. – Три двадцать. И еще укладка. Семьдесят копеек. Розка положила на квитанцию пять рублей. Скиба сгребла их и сунула в карман несвежего халата. – Тебе, кстати, плащ не нужен? – спросила она дружелюбно. – Хороший плащ, польский. С погончиками. И недорого. Алка продает, из стоматологии. – Нет, я пальто купила уже. Чешское. – Твое, что ли, там висит? – Ага. – Где брала? – У тети Вали, на почте. – Попроси, чтобы она мне тоже отложила. – У нее твоего размера нет, – с удовольствием сказала Розка. * * * – Ты зря постриглась, золотко, – сказала Катюша, доброжелательно глядя на Розку. – Тебе не идет. Розка молча скрипнула зубами. Делать было совершенно нечего, замечательная «Ятрань» так и стояла под чехлом, снаружи сиял торжествующий солнечный день, отчего стало видно, что стекло в окне мутное и пыльное. Розка прихватила с собой «Анжелику в Новом Свете», которую ей под честное слово дала Элка, но читать не получалось. Катюша так и зыркала на нее, и на Розку напала тоска. Чтобы хорошенько помучить человека, надо его посадить в такую вот контору и запретить что-либо делать, подумала Розка. Потом все-таки достала Бонка и стала читать текст. Учебник все-таки, как-то не так неловко, вроде бы человек делом занят, хотя, если вдуматься, каким делом? – Ты где стриглась-то? – На Пироговской, на углу, – неохотно ответила Розка. Внимание Катюши ее раздражало. – Та женщина, что тебя стригла, золотко, – Катюша достала из ящика пузырек с розовым лаком, взболтала его и стала задумчиво красить ногти; на Розку она больше не глядела, – молодая, крашеная, на тебя какое-то зло таит. Ты держись от нее подальше, золотко. Розка молча пожала плечами. Скиба на нее зло таит? Ну да, было дело, они даже дрались в классе пятом, кажется, или четвертом, но вообще за что Скибе на нее злиться, Розка ей всегда давала списать и на выпускных подсказала, когда та запуталась в общественных формациях. Откуда, правда, Катюша знает, что Скиба крашеная? С другой стороны, все парикмахерши крашеные, им импортную краску выдают, они все на себе пробуют. – Бывает так. – Катюша растопырила пальчики и разглядывала их, склоняя попеременно голову то на один бок, то на другой. – Ты к человеку хорошо, а он тебя не любит. Кавалера ты у нее не отбивала, кусок хлеба не отнимала… А она все равно тебе зла желает. И почему, спрашивается? Ты к ней со всей душой, а она… «Что она несет?» – тихо недоумевала Розка. Почему-то ей было неприятно. – Да вовсе нет, – с досадой сказала она, из принципа защищая зловредную Скибу. – У нас нормальные отношения… вообще… – Одноклассница, – задумчиво продолжала Катюша. – Может, ты сильно умная была, золотко? Выскакивала вперед все время? Тебя вообще в классе любили, нет? Розка почувствовала, как у нее краснеют уши. Встать, уйти, чтобы доставить этим Катюше еще одно удовольствие? Или уверять, что ничего подобного? На самом деле, конечно, были такие, кто Розку недолюбливал, но ведь были и нормальные люди, которые к ней относились вполне себе ничего. |