Книга Я считаю по 7, страница 44 – Голдберг Слоун Холли

Набросок сделан во всех подробностях, значит, Куанг Ха рассматривал свой подсолнух вблизи и очень внимательно.

Только на его картинке цветок прорастает из большой человеческой головы.

Не знаю почему, но мне этот рисунок очень нравится. Я спрашиваю:

– Куанг Ха, можно мне этот рисунок?

Он не отрывает глаз от телевизора и только издает какой-то звук, который можно описать разве что как ворчание.

– Можно?

Он отмахивается.

Но неприличных знаков не делает, поэтому я решаю принять его жест за разрешение.

Я несу рисунок с прорастающим из мозгов цветком к себе в комнату и вешаю на стенку так, чтобы было видно, если повернуться на бок.

Маи очень радуется, что я что-то повесила, хоть бы даже и рисунок ее брата.

Она-то увешивает стены картинками с того самого дня, как мы здесь поселились.

Пока Helianthus annuus чувствуют себя в контейнерах прекрасно, но вскоре пора будет их пересаживать.

Куанг Ха слышит, как я называю подсолнухи латинским названием, и смеется.

Как легко рассмешить мальчика-подростка.

Но H. annuus вскоре понадобится больше места.

Мне не хочется говорить о переезде. Это слишком хлопотно и неудобно.

Соцработник сказала, что мне активно ищут приемную семью.

К нам уже трижды приходили с проверкой.

И все три раза все было в порядке, потому что мы теперь действительно живем в «Садах Гленвуда».

По крайней мере, пока живем.

Я здесь временно, но с каждым днем все больше привыкаю к новой жизни.

Я должна быть благодарна.

Я стараюсь.

На ужин приходит Делл, и мы вместе едим Bъn riкu и bбnh cuхn. По-моему, Делл полюбил вьетнамскую кухню: он берет добавку рисовых шариков.

Я ем со всеми, а потом, выбрав подходящий момент, говорю:

– Я хочу сказать вам всем спасибо за то, что вы для меня сделали.

Все молчат.

Все равно как если бы я вытащила из холодильника тухлую рыбу и плюхнула ее на стол. От моих слов идет какой-то душок.

Вид у окружающих – от неловкого до смущенного. Куанг Ха просто берет тарелку и выходит из-за стола.

Я знаю, что сначала он не слишком был мне рад.

Но они не понимают, как много для меня сделали.

Или понимают, но не хотят об этом говорить.

Я ложусь спать рано, но каждый час просыпаюсь.

Утром я решаю, что длительное пренебрежение собственным физическим состоянием сослужило мне дурную службу.

Говоря иными словами, многочасовое неподвижное сидение спортом пока не считается, поэтому в том, что касается физкультуры, я не могу считаться полноценно развитым человеком.

Еще я думаю, что, занявшись чем-то новым, поневоле начинаешь испытывать интерес, даже если тебе уже давно все равно и ты вообще не здесь.

После ежевечерней пробежки приходит Делл, красный, потный.

Он изможден, но полон жизни.

Этого мне и нужно.

Поэтому я делаю большой шаг вперед. Я говорю:

– Я подумала, что мне тоже стоит бегать.

Куанг Ха слышит эти слова и снова принимается ехидно хихикать. Я не обращаю на него внимания. Я смотрю только на Делла. Он говорит:

– Правда?

Я продолжаю:

– Я имею в виду, что хочу начать тренироваться. И надеюсь, что вы мне поможете.

Теперь Куанг Ха хихикает во весь голос, и даже не пытается это скрыть.

Но тут из комнаты выходит Маи. Она бросает на Куанг Ха грозный взгляд и говорит:

– Я с вами.

Так начинаются наши уроки бега.

Мне нужны кроссовки.

Я всюду ношу рабочие ботинки, а в них не побегаешь. У Маи кроссовки для бега уже есть, ей купили для уроков физкультуры.

На следующий день мы с ней идем в магазин Армии спасения.

Маи показывает мне три полки с ношеной обувью и улетучивается мерить дождевик.

У нас тут дожди бывают редко, но Маи страшно любит модную одежду, а где-то здесь заприметила плащ от именитого дизайнера.

Я иду вдоль полок и, к своему удивлению, нахожу-таки пару беговых кроссовок себе по ноге.

Я-прежняя в ужасе задумалась бы о том, сколько разных инфекций можно заполучить, если будешь носить чужую обувь.

Я-нынешняя успела побывать в больнице в роли пациента и вынесла оттуда немалый опыт.

Поэтому единственное, что мне не нравится, – это ярко-розовый цвет кроссовок, которые к тому же снабжены сочно-фиолетовыми шнурками.

Надев кроссовки, я чувствую себя как фламинго.

Если не считать красной панамы, я всегда ношу одежду земляных тонов, которая сливается с окружающей средой. Когда ведешь наблюдения, нужно быть незаметной.

Но жаловаться не приходится, поэтому я улыбаюсь, не размыкая губ, и говорю, что фламинговые кроссовки просто супер.

Обычно я не использую такие слова, как «супер», так что, возможно, Маи поймет, что мне не по себе.

Но она ничего не замечает.

Завтра побежим в первый раз.

Вернувшись домой, я делаю с Куанг Ха задание по биологии.

Я пишу для него выжимку того, что нужно знать к следующей контрольной. Текст занимает одну страницу. Я придумываю, как помочь ему запомнить все необходимое.

Возможно, у меня имеется природная склонность к преподаванию.

Я не хвастаюсь.

Просто излагаю факты.

Куанг Ха начинает что-то понимать.

Прошлый блиц-опрос он попытался спрятать, но я нашла листок в блокноте.

Куанг Ха получил 91 балл из 100. Наверху учитель приписал:

«Видишь, постарался – и все получилось!»

Совершенно очевидно, что о профессии биолога Куанг Ха мечтает в последнюю очередь, но все равно, приятно знать, что он больше не угрожает обжечь соседа лабораторной горелкой и не ходит к директору за нахлобучкой.

Все это и меня заставляет браться за что-то новое.

Я выхожу в Интернет и составляю план занятий бегом. Показываю его Маи на случай, если ей интересно.

Она говорит, что надо дождаться Делла, потому что он хотел бегать вместе.

Маршрут, который я запланировала, имеет протяженность в одну милю и петлей охватывает восемь кварталов к югу от «Садов Гленвуда».

Потом еще три квартала на запад.