Онлайн книга «Маршал»
|
– Да-да, конечно, – обещает он. – Боже, эта ночь длиннее, чем в карцере… Вы в карцере долго сидели? – И вдруг она меняет тему: – А Амёла и не похожа на мать, не правда ли? – Да-да, – соглашается Тота. – Ты более похожа. Это факт. – Хотя в милиции нам сказали, что мы похожи, как две сестры. – В какой милиции? – удивился Тота. – В Енисейске. Там всего одна захолустная гостиница, – вспоминает Дада. – И вот в эту дыру прибывает эта мадам! С такими чемоданами. Вся в парфюме. С прислугой. И говорит: «Где портье?» Ей, бедняжке, чемодан занести в номер надо. Вы представляете, Тота, я тогда и не знала, с ней ведь консул посольства Швейцарии был. Так он и потащил её огромный сундук на второй этаж. – Так сундук или чемодан? – поддевает Тота. – Какая разница? В эту сибирскую глушь – весь гардероб! – Дада встала. Подбоченилась. Продолжила: – Я как увидела её, сразу поняла, что эта мымра к вам примчалась. – А как ты это определила? – Ой, Тотик, а к кому же в это болото поедут?.. Твои кудри каштановые всех сводили с ума. – Как видишь, теперь не каштановые, седые. – Ещё краше… Вот она и примчалась, как будто меня не было и нет. – Но ты на посту, – съязвил Тота. – А как же, мать двоих детей! – Твоя сестра. Оказывается. – Вот я об этом… В общем, утром является эта мадам в ресторан на завтрак. Шведский стол. Ну, как в Сибири. Мне нормально. А она – что это такое? Где же местные, натуральные продукты – рыба из Енисея, грибочки, ягоды? Тут всё – китайский пластмасс. – Может, она и права? – Что права? Я ей и сказала – ешь, что Бог дал, и не выпендривайся. – А она что? – А она наглая. Вдруг послала меня. Мол, не твое дело. – Тут тебя понесло, чуть стулом не пришибла. – А вы откуда знаете? – Местные чеченцы рассказывали. – Да, хорошие ребята. Я, как в Енисейск прибыла, сразу их подтянула. Они-то меня из ментовки после той драки и вытащили. – А Амёлу? – А перед Амёлой эти менты ещё и извинились… Кстати, я это вспомнила потому, что, когда нас из гостиницы забрали, мы ведь там всю посуду побили, один мент-криминалист сказал: «А вы как две сестры, похожи». – И ты её чуть не убила! – Не велика потеря… Кстати, потом я её спасла. – Это как? – Представляете, эта мадам вышла на следующую ночь на балкон, покурить. Дверь не закрыла. А тут мошкара… Ночью в гостинице крик. Там всего с десяток номеров. Мой рядом… Слышу, скорую не могут вызвать – водитель пьян. Я зашла к ней в номер. Смотрю, лежит, вся опухшая. Я поняла, что это малярийная аллергия. Могла задохнуться. Я в аптеку. А какая аптека в тайге. Позвонила землякам. Они аптекаря подняли. Я ей в одно место простой парацетамол с димедролом всадила. Утром пришла в ресторан как огурчик и мне сквозь зубы: «Мерси»… Правда, вас она вытащила… Я-то улетела, она осталась… С вами. – Я её не видел… Мне надо ехать на кладбище. Чурт должны подвезти. В обед Тота вернулся домой, а Дада всё также сидит, плачет. – Что, не дозвонилась? – Она кивает. – А что плачешь? – Две недели… Всего две недели… – Что значит – две недели? – Две недели назад моя мама умерла. – Елизавета? – Да. Её настоящее имя Катя. Екатерина Крюгер. Только после её смерти Амёла стала разбирать её дела и всё узнала… Как она меня искала! Сколько запросов сделала! – Тут Дада снова горько зарыдала. – А знаете, как меня зовут? Седа! Звезда! Я – Самбиева Седа Лёмаевна. – Седа? – удивился Тота. – А Амёла Ибмас знаете что? Читаешь задом наперед – Самби Лёма. Наш отец. Мой дада… Я рассказала Амёле, как нашего отца на моих глазах убили. – А Амёла где родилась? – Когда наша мама переходила границу, она была беременна. А я с отцом осталась в СССР. Нас не выпустили. – Ладно, ладно, успокойся. – Я вам главное не сказала. Через два-три дня Амёла вылетает в Тбилиси. К нам придёт проводник, до Шатили доведет. А там, в Шатили, уже на вертолете Амёла будет нас ждать. – И вы это всё по телефону обсуждали? – рассердился Тота. – Да… Нет. Нет. Амёла ведь умная девочка. Она так, полунамёками… А вообще-то она сказала, что всё уже под контролем. – Да? – удивился Тота. – Впрочем, Россия в руках ворюг, а их деньги в швейцарском банке. – Конечно! Да как она вас вытащила! – Дада уже не плачет, а даже смеется. – И знаете, нет-нет, а спросит – как Тота? Я с вами до сих пор на вы, а она тыкает. – Тут Дада стала серьёзной, но ненадолго. – Знаете, как она с Маликой быстро разговорилась. – Так сколько вы разговаривали? У тебя столько было денег? – Конечно нет! – смеется Дада. – Этот аппарат каждую секунду по монете глотает. Дважды меняла. Всё! А Амёла вдруг говорит. Я дома. Вы запомнили все её телефоны… Так вот. Она говорит, Дада, я через полчаса буду в банке, просто набери и сбрось. Жди в переговорном. Дада от восторга хлопнула в ладоши. – Диспетчер говорит – Болотаева Дада, она же Самбиева Седа кто? Первая кабина… Больше часа говорили. Я так её люблю. Так хочу увидеть. – А о чём вы целый час говорили? – Ой, о чём только не говорили! Как минута… А оператор подошла и говорит, что всего три аппарата. Очередь. А Амёла, оказывается, как-то включила спецсвязь. – Дада засмеялась. – Представляешь, я о детях забыла. Дверь кабины закрыла, а они убежали на улицу играть. Тота слушает, молчит, а она продолжает: – Я вышла из кабины. На меня вся очередь смотрит: злые, недовольные. А я говорю: «Простите, люди добрые. Сегодня родную сестру нашла, впервые с ней разговаривала». Весь зал стал мне аплодировать, поздравлять! Знаете, Тота, – продолжает Дада. – Переговорный пункт на углу Мира и Розы Люксембург. Я шла оттуда. Может, и погода такая. И мать не увидела. Но настроение у меня было сказочное. Я этих руин уже не видела… Знаете почему? – Почему? – Потому что мы с сестрой говорили о наших детях. Амёла сказала, что в Швейцарии лучшее школьное образование. – Говорят, – подтвердил Тота. – Так вот, Малика пойдёт в музыкальную школу. А Батака, как и ты, будет танцором! – Ой, только не это, – возмутился Тота. – А почему нет? – удивилась Дада. Они стали спорить, словно они уже находятся в Швейцарии, как вдруг Дада вспомнила: – Маме чурт поставили? |