Онлайн книга «Маршал»
|
– В курсе, а что? – Просто у вас лицо, глаза… – Что лицо, что глаза? – У вас лицо и глаза всегда были грустными и печальными. А сегодня… – Что сегодня? – Вы сегодня просто сияете от счастья. – Правда? – усмехнулся Болотаев. – Это, видимо, от коньяка. – Да нет. Это и до коньяка было видно… Вы сегодня резко изменились, помолодели. Болотаев засмеялся. Хлопнул бывшего коллегу по плечу. Положил на стол деньги. – Удачи тебе, друг… А официантке скажи спасибо и что я тороплюсь. Он действительно очень торопился. Торопился покинуть это здание, собирающее с людей дань. А оказавшись на улице – а день был пасмурный, холодный, – он почувствовал такое удовольствие от жизни, что чуть ли не вприпрыжку побежал до ближайшего метро «Охотный Ряд», в вестибюле которого есть авиакасса, где он купит билет домой. С такой блаженной мыслью он вскоре оказался на Театральной площади, где сердце Москвы и России – Большой театр. Несбывшаяся мечта его жизни! Несбывшаяся мечта его матери! Но это тайны души, а душа ликует! И в этом состоянии он оказался на фасадном парапете Большого театра. Здесь пустынно, и, думая, что за громоздкими колоннами его никто не видит, он и здесь, может, претворяя свою мечту, прошелся в джигитовке от края до парадного входа. Под конец выдав своё коронное па, как бы про себя воскликнув «Маршал» и уже по ступенькам сбегая в сторону сквера с фонтаном, чуть громче крикнул: «Свобода!», был уже у метро, когда ему преградили путь: – Ваши документы, гражданин! – Трое милиционеров стали вокруг него. Москва – режимный город, но, имея такое удостоверение в кармане, Тота паспорт с собою не брал. Он назвался и признался, что чеченец. – А хулиганить зачем? – Я хулиганил?.. Это танец. Театр. Радость. – Вы радуетесь террору в Москве? – Да вы что?! – Пройдёмте. Для выяснения личности и обстоятельств. Если не считать потерянного времени, то остальное было более-менее. И как итог: – Есть за вас кому поручиться? – В смысле? – поинтересовался Болотаев. – Паспорт привезти? – Ваш паспорт мы уже изучили… Штуку. Зеленых. – Тысячу долларов? За что? – Мордой не вышел… Или… – Понял. Можно позвонить другу? Довольно быстро приехал Бердукидзе. Уже была ночь, когда он отвозил Тоту домой. Ехали молча. – А Москва сияет, – выдал вдруг Болотаев. – Да, – подтвердил Бердукидзе и добавил: – Кстати, а ты сам-то от чего сияешь? – А я сегодня уволился. – Точнее, тебя уволили, – поправил его друг. – Да, уволили, и я счастлив. – Ну и дурак… Впрочем, может, это и к лучшему. – Мне деньги нужны, – сказал Тота. – Деньги всем нужны. – А где босс? – Босса нет. – Как нет? – поразился Тота. Позже, во время следствия, от него требовали рассказать всё, что он знает о Голубеве. Получилось всё наоборот: Болотаев узнал, что его бывший босс – известный в мире олигарх, с юных, комсомольских, времён был стукачом, работал на КГБ, а после – на ФСБ. А когда его миллиарды основательно осели на Западе, вслед за ними и олигарх попросил американского убежища, что было удовлетворено, с трудоустройством в ЦРУ. По официальной версии, Рудольф Александрович умер от инфаркта в номере отеля Нью-Йорка. А Бердукидзе сказал, что, по словам дочери, перед смертью его пытали, потом придушили. Но служба охраны сверхдорогого отеля, местная полиция и даже нанятый частный детектив и адвокат подтвердили версию – инфаркт. Эта новость от Бердукидзе очень встревожила Тоту. Наверное, поэтому, когда он в ту ночь, расставшись с товарищем, вошёл в свою квартиру, он тщательно защёлкнул все замки. И тут же вдруг звонок в дверь. Тота прильнул к дверному глазку. Вроде незнакомый молодой человек – улыбается. – Тота, это я, Идрис, меня твоя мать прислала, – сказал он по-чеченски. Тота открыл дверь… Дальше всё было, как в тумане… …Когда очнулся, услышал несколько мужских голосов. Один явно чеченец с характерным акцентом. Но не он здесь главный, понятно по голосу. – Ну всё. Всё, что надо выяснили, – это чёткий командный голос. – Всё записано?.. Интересно, как он о Голубеве узнал? – Да об этом уже все знают, – это чеченец. – Надо завтра об этом материал в газету дать… Только согласуйте… Ну а вам, Гилани, огромное спасибо… Правда, он нам ничего толком и не сказал. – Мы ещё с ним поработаем, – это вновь чеченец. – А куда ещё с ним работать?! Всё выжали. Он просто исполнитель. А куда конкретно двести лимонов уплыло, он не знал и знать не мог. – Голубев знал, но его нет, – это ещё один голос. – Вот эта банкирша из Швейцарии. Как её? Амёла? – На неё надо выйти. – И что ты ей скажешь? И как ты ей скажешь? – Через этого. – Ладно. Закругляемся… Тебе, Гилани, спасибо. – Да что вы?.. Общее дело делаем. И я рад служить и стараться. – Похвально, Гилани. Похвально. Я доложу. Хотя вот этот твой кадр – плясун. – Да при чём тут я?! – оправдывается чеченец. – Я его знать не знаю. Это Голубев его откуда-то откопал. – Может, это и так. Но за доверенное тебе место. Тем более такое место – надо бы быть поответственнее. – Больше такого не будет. – Конечно, не будет. Не допустим. – А с этим что делать? – В принципе, с ним всё понятно: козёл отпущения. Но за оскорбление старого чекиста, а тем более лезгинку перед Большим… К тому же всё о свободе грезит… Я думаю лет пятнадцать – двадцать за поддержку терроризма ему светит. – Но позвольте, – засмеялся чеченец, – какой же из него террорист. Это ведь артист! И всё выдал. Нет там ничего. – Ха-ха-ха, ты прав, Гилани… И всё же какая же у вас, чеченцев, солидарность! Ты его вроде знать не знаешь, а всё равно выгораживаешь. – Ничуть. Просто он ведь нам нужен на эту швейцарку влиять. – Это есть… Ну ладно. Мы пошли. А ты исправляйся… – Непременно… Я, как велели, смотаюсь в Чечню. А за этим мои пацаны посмотрят. – За этим, – последовала пауза. – Уже смотрят. А ты занимайся поручением. Честь имею. Тишина. Болотаев хочет открыть глаза. Не может. Шум. Шаги. |