Онлайн книга «Маршал»
|
– Вот-вот. – Да? Посмотрим… А вы где? – Я в пути. В город. – А этот плясун где? – Э-э… Я его в одно место отвёз, чтобы надежнее было. – Да? Смотри, он нам нужен… Очень нужен. – Понял. Есть! Гудки. Гилани озабочен. Задумчив. – Скотина, – прошептал он, а потом с возмущением: – Понимаете, «он нужен»! Очень нужен им этот плясун, как он выразился, Тота Болотаев. Гилани, нервничая, ходил по комнате. – А знаешь, почему ты нужен? Может, они полюбили тебя? Ха-ха, – злобно засмеялся он. – Сейчас ты всем нужен – плясун. – Я не плясун, – вполголоса выдал Болотаев. – Что?! Ха-ха! А знаешь, что тебя вскоре ожидает? А я знаю. Предчувствую… Всё дерьмо на тебя, как пособника боевиков, повесят, все деньги на тебя спишут и лет двадцать – двадцать пять, а может, и пожизненно дадут. Болотаев грустно свесил голову. А хозяин всё ходит по комнате, переживает: – Двести миллионов! Двести миллионов, как в песок! Мрази. Они специально Голубева замочили, чтобы концы в воду. – Гилани, – словно прозрел Болотаев, аж глаза заблестели, – а что ты так мучаешься? Что я знаю – теперь весь мир знает, и понятно, что я ничего не знаю. А вы вот эти укольчики Егорову или бывшему министру сделайте – они ведь всё знают, всё расскажут и не только про твои с Голубевым двести миллионов, но и про весь мир… Ха-ха! Как тебе идея? Что молчишь, Гилани? – Умолкни! – с презрением. – А что, разве плохая идея?.. Что, боишься? Видать, Егоров и министр тебе, мелкому стукачу КГБ, не по зубам. Или их ЦРУ и МИ-5 с Моссадом крышуют? – Ты замолчишь, урод?! – гаркнул хозяин. Тенью навис над Болотаевым и после паузы вдруг спросил: – Слушай, земляк, ты там давеча сказал, что Голубев и Ибмас тебе гарантировали сто тысяч долларов в месяц. – И это я проболтал? – И не только это. А это, в смысле двухсот тысяч, отдашь мне. Понял? Болотаев как бы кивнул, а Гилани продолжил: – Удивительное дело, за что тебе сто тысяч в месяц? А? – небрежно ткнул Тоту коленом в бок. От этого Болотаев словно проснулся. Снизу вверх он уставился на хозяина и спросил: – Дорогой Гилани! Двести тысяч долларов я не видел и вряд ли увижу, и вряд ли они на моём счете есть, и вряд ли у меня счет в Цюрихе есть. – Есть! – перебил Гилани. – Ты сказал, что эта Ибмас забирала твои паспорта, а потом ты на каких-то бланках расписывался. – Понятно. Что я ещё болтал? – Всё, что нам надо. – А ты мне одну загадочную вещь раскроешь? – Гилани молча смотрел. – Скажи, пожалуйста, это сколько надо стучать, кое-что лизать, чтобы должность в таком министерстве дали плюс двести миллионов бонус получить?! – Что ты сказал, плясун? Сын артистки! Последнее током ударило в сознание Болотаева. – Сам ты козёл и сын козла, – вскочил он. Они жёстко сцепились, как дикие звери, тяжело дыша друг другу в лицо. И в это время совсем рядом раздалась автоматная очередь. – Всем лежать! Вашу мать! – крик во дворе, разбиваются стёкла. – Все на пол! Лежать! – Автоматчики в черных масках вломились в дом. – Лежать! Руки за голову! Болотаева повалили, вывернули за спину руки. Перед его глазами огромный вонючий сапог, и он слышит голос Гилани: – Что вы делаете?! Достаньте удостоверение из моего внутреннего кармана. – Молчать! Включай камеру!.. Захвачена группа бандитов, финансирующая чеченских террористов, взрывающих в России дома. * * * – Don’t cry for me Argentina! …В последние дни Тота Болотаев эту знаменитую композицию слышал не в первый раз. – Её кто-то заказал? – спросил он у стюардессы. – Что вы имеете в виду? – Эту мелодию. – А… Нет. Она в репертуаре… Может, убрать? – Нет-нет. – Может, шампанское, кофе, виски? – Нет. Спасибо. – Полет до Москвы пять часов. Что вам на обед приготовить? – Ничего… Мне холодно. Можно одеяло? Самолёт резко стал набирать высоту. – Don’t cry for me Argentina! – лилась трогательная, нежная мелодия вокруг него. А он, хотя в салоне один, с головой закутавшись в одеяло, оставшись как бы сам с собой, как в одиночной камере, впервые, как эту новость услышал, стал безудержно плакать… Как он мечтал! Как он верил и этим жил, что Всевышний услышит молитвы его мамы и его вот-вот освободят. И он побежит, полетит, помчится к своей маме. И его очень беспокоило то, чтобы мама не увидела его худым, изможденным, слабым. И он всегда много-много раз представлял, что обязательно, чтобы мама не заметила его страдания, он, увидев её, как умелый артист, просияет лицом и обязательно выдаст свой фирменный пируэт из финала танца «Маршал», который его мать очень любила. И тем самым он докажет своей дорогой маме, что её сын ещё есть. Он рядом! Он её защитит… Не защитил. Совсем рядом. Рядом с домом и её театром, на пересечении улиц Мира и Красных Фронтовиков, здание Главпочты, там переговорный пункт, куда мать Тоты пошла позвонить Даде в Енисейск. Новости были хорошие. Скоро, совсем скоро Тоту должны освободить. Радостная Мариам Болотаева поторопилась к внукам домой, и тут в 14 часов 25 минут 21 октября 2000 года ракета «земля – земля» поразила цель. Как потом сообщат в сводках новостей, ещё одна банда боевиков-террористов ликвидирована. Буквально двести метров разделяло Главпочту и театр. Прямо на перекрёсток улиц Мира и Красных Фронтовиков попала ракета, и, видимо, мать Тоты перекрёсток прошла – её сумочку и фрагменты швырнуло волной к родному театру. Здесь же, напротив театра, через дорогу был сквер Полежаева. Там, рядом с развалинами гостиницы «Нефтяник», какие-то люди в тот же вечер наспех захоронили останки… …Однако, следуя записям Тоты Болотаева, мы забежали несколько вперёд. А в тот памятный для Тоты день, то есть 21 октября 2000 года, с утра у него случился конфуз. Надо было сделать выбор. Как профессиональный финансист, Тота понимает, что наилучшая ситуация в экономике, да и в жизни, когда у человека есть выбор. Да тут такая очень деликатная ситуация, а его торопят, и надзиратель в окошко кричит: – Так, Болотаев, ты ещё долго будешь выбирать? А как ему выбрать? Он так мечтал их обеих увидеть. А они, Дада и Амёла, одновременно оказались здесь в Енисейске. Более того, в одной гостинице поселились, а другой нет, и вот, вопреки всему, вдруг начальник зоны дал добро на свидание – 30 минут 22 декабря в 10.00. С кем? Заявку подали Болотаева Дада и гражданка Швейцарии Амёла Ибмас. |