Книга Искушение прощением, страница 57 – Донна Леон

Похоже, доверие было окончательно завоевано, и старушка продолжила:

– Дотторе Донато говорит, что предлагает это только проверенным клиентам, тем, кому доверяет. – Она внезапно умолкла, словно услышав эхо собственных слов. – Он просил никому об этом не говорить, поэтому, пожалуйста, храните это в тайне! – Она всмотрелась в их лица, словно сейчас заметив, что они тут и внимательно ее слушают. – Но я знаю, на вас можно положиться.

– Разумеется, синьора, – сказала Гриффони с ноткой почтительности, но ни в коей мере не переигрывая.

– Я прекрасно его понимаю, – произнес Брунетти с явным одобрением, – ведь, учитывая нынешнюю стоимость лекарств, двадцать процентов – это…

Клаудиа перебила его, указывая на лицо синьоры Гаспарини с таким видом, словно она – фокусник, а старушка – кролик:

– И ваш цвет лица – лучшее доказательство того, что женщина должна покупать все самое лучшее!

При этих словах чело хозяйки дома затуманилось раздумьем, но вскоре она сказала:

– Дотторе Донато много раз извинялся передо мной, но у системы здравоохранения такие сложные правила: он не может вернуть мне деньги напрямую, иначе они узна́ют, что провизор выдал мне лекарства без рецепта. И в таком случае у него отберут лицензию. Я не могу рисковать, он ведь так мне помогает!

Гриффони и Брунетти закивали; получилась гротескная сцена с тремя мотающими головой болванчиками в замкнутом пространстве гостиной.

Участливым тоном Брунетти спросил:

– Может, вы вспомните, сколько раз это случалось за последнее время? Сколько раз вы забывали дома рецепт?

Сама забота и дружелюбие, он внимательно смотрел в лицо синьоре Гаспарини. Она медленно закрыла глаза, а когда они снова открылись, ее взгляд был слегка затуманен, как будто за эти несколько секунд внутренние декорации поменялись и на сцену вышел другой актер.

– За последнее время? Ох! – Ее удивленный возглас был подозрительно громким. – Простите, но я не помню.

Она глянула на Брунетти, потом на его спутницу, словно ответ написан у них на лбу и нужно лишь хорошенько присмотреться. Ее ожидания, увы, не оправдались.

В обычной ситуации Брунетти повторил бы вопрос, но было ясно, что синьора Гаспарини просто решила не вспоминать, поэтому он сменил тему.

– Прекрасно, что вам повстречался провизор, готовый рискнуть ради блага своих пациентов! – одобрительно сказал комиссар.

Хозяйка дома улыбнулась, довольная тем, что гость нашел этот внезапный провал в ее памяти убедительным и несущественным. Окончательно уверившись в порядочности визитеров, женщина снова подалась вперед и произнесла, понизив голос почти до шепота:

– То же самое сказала мне и синьора Ламон. Однажды вышло так, что она была у прилавка прямо передо мной и я невольно услышала их разговор. Она забыла рецепт, и дотторе Донато дал ей купон. А потом через пару дней мы встретились с ней в «Тоноло» ^[72] (я хожу туда за mini-bignе´s ^[73], самыми вкусными – с темным шоколадом) и я рассказала ей, что дотторе Донато делает это и для меня.

Синьора Гаспарини немного помолчала – так бывает во время долгих бесед, когда пытаешься вспомнить, говорил ли ты это. Наверное, память подсказала ей, что нет.

– А она отвечает, что и двум ее подругам он оказывает такую же любезность.

Старушка выразительно сложила руки перед грудью – такой жест сейчас редко увидишь – и сказала:

– Какой приятный человек! Так о нас заботится!

Тем же тоном, словно добродетель одного человека гарантирует благонравие окружающих его людей, Брунетти сказал:

– Для него большая удача сотрудничать с дотторессой Руберти. Уверен, она тоже прекрасный человек. – И без паузы, чтобы синьора Гаспарини не спросила, откуда ему известно имя ее врача, комиссар добавил: – Моя теща ходит к ней уже много лет и очень ее хвалит.

Гриффони с улыбкой покивала, подтверждая, – правда. Старушка увидела улыбку, но, кажется, успела забыть лицо, на котором она появилась.

– Вы правы, – сказала синьора Гаспарини. – Дотторесса Руберти такая же внимательная, как и дотторе Донато. Делает все, чтобы ее пациенты были довольны.

– Правда? – спросила Гриффони с живым любопытством, которое легко объяснялось ее молодостью. – И что же, синьора, она для вас сделала?

Хозяйка дома хотела было ответить, но внезапно задумалась: а что действительно доктор Руберти для нее сделала?

Эта паника в глазах… То же бывало с матерью Гвидо, на ранних стадиях заболевания, когда она не могла что-то вспомнить.

– Как давно вы ходите к дотторессе Руберти, синьора? – спросил Брунетти у пожилой дамы, как будто вопрос Гриффони вообще не прозвучал.

Наверное, ответить на это было проще, потому что синьора Гаспарини сказала:

– Последние десять лет. Наш семейный врач ушел на пенсию, и его практика перешла к дотторессе Руберти.

Гости синхронно закивали, и, ободренная, она продолжила:

– Она венецианка. Мой отец и ее дед учились в одной школе. – Старушка улыбнулась – возможно, радуясь тому, что смогла об этом вспомнить. – Это выяснилось через пару месяцев, когда я начала ее посещать. Думаю, именно поэтому мы так хорошо понимаем друг друга.

– Конечно, синьора, – тихо ответил Брунетти. – И вы можете быть уверены, что она искренне заинтересована в вашем благополучии.

– Именно! – воскликнула пожилая женщина и с гордостью продолжила: – Поначалу я ходила к ней очень редко, ну, вы же понимаете… В отличие от многих своих сверстниц. И только с годами, когда… когда в больнице мне сделали новые анализы, дотторесса Руберти выписала для меня лекарства.

Синьора Гаспарини умолкла, и Брунетти подумал, а не хочет ли она сама забыть о болезни, не нарочно ли игнорирует эти постоянные подергивания головы? Ему бы это не удалось.

Пальцы старушки оторвались от подлокотников, и она тут же переплела их на коленях.

– В старой аптеке, куда я ходила несколько лет, сказали, что у препаратов, выписанных дотторессой Руберти, есть… Как же это называется? – Она поднесла руку ко лбу. – Забыла слово! Что-то на букву «ж»…

Брунетти увидел испуг в ее глазах и то, как сжались ее губы.

– Может быть, дженерики, синьора? – подсказал он.

– Да, именно так! Конечно! Я как раз вспомнила.

Женщина улыбнулась, даже не пытаясь скрыть облегчения.

– Я сказала своему провизору, что мне надо поговорить с доктором. Дотторесса Руберти ответила, что не все лекарства одинаковы и то, что прописала она, стоит дороже, потому что дает лучший результат. – Она закрыла глаза, словно злясь на собственный возраст и беспомощность. – Вот что они с нами делают! Любыми способами экономят на нас, и не важно, если от этого кто-нибудь умрет.