
Онлайн книга «Клуб Мефисто»
![]() — И вы с О'Доннелл отправились поглазеть — как туристы? — Ваше сравнение совершенно не к месту. — А вы не подумали, что можете стереть следы? Уничтожить улики? — Мы прекрасно понимали, что делали. Надо было осмотреть место преступления. — Надо? — Этот особняк не просто мое жилище. Я еще принимаю здесь коллег со всего света. И тот факт, что насилие случилось на пороге моего дома, встревожило нас. — Такое любого встревожит, наткнись он у себя в саду на труп. Только далеко не каждый станет собирать толпу гостей, чтобы полюбоваться эдаким зрелищем. — Мы хотели узнать, случайно ли было совершено насилие. — Что вы имеете в виду? — Это могло быть предупреждение, адресованное непосредственно нам. — Он отставил свою чашку, сосредоточив все свое внимание на гостье — его взгляд словно пригвоздил Мауру к шелковой спинке кресла. — Вы видели на двери знаки, нарисованные мелом? Глаз. Три перевернутых креста. — Да. — Я так понимаю, в сочельник тоже произошло убийство. Убили другую женщину. И на месте преступления, на стене в спальне, были нарисованы точно такие же перевернутые кресты. Мауре даже не пришлось ничего говорить: этот тип прочел ответ у нее на лице. Она почти физически ощутила, как глубоко проник в ее сознание его пытливый взгляд и как много ему там открылось. — Мы могли бы обсудить и это, — предложил он. — Тем более что подробности по тому делу мне известны. — Откуда? Кто вам рассказал? — Люди, которым я доверяю. Она недоверчиво усмехнулась. — И доктор О'Доннелл из их числа? — Любите вы ее или нет, однако же в своей области она человек авторитетный. Посмотрите, сколько трудов положила на серийных убийц. Научилась понимать этих субъектов. — Говорят, она даже отождествляет себя с ними. — В некотором смысле не без того. Она пытается проникнуть в их сознание. Заглянуть в каждый его потайной уголок. В точности как сам Сансоне, только что пытавшийся пронзить Мауру насквозь своим взглядом. — Чтобы понять чудовище, надо и самой быть чудовищем, — заметила Маура. — Вы и в самом деле так считаете? — Если иметь в виду Джойс О'Доннелл — да. Я так считаю. Он наклонился к ней еще ближе, и голос его превратился во вкрадчивый шепот. — Может, вы недолюбливаете Джойс исключительно по личным причинам? — Личным? — Ведь она много чего о вас знает. О ваших близких. Маура не ответила, потрясенно гладя на собеседника. — Она рассказывала нам об Амальтее, — признался он. — У нее нет на это права. — Ни для кого не секрет, что ваша мать в тюрьме. О преступлениях Амальтеи нам известно. — Это моя личная жизнь… — Да, и ваш личный демон. Понимаю. — Вас-то, черт возьми, почему это интересует? — Меня интересуете вы. Вы столкнулись лицом к лицу со злом. Вы видели его в глазах матери. И знаете, оно никуда не делось, оно у вас в крови. И вот что завораживает, доктор Айлз, — как это вы, возникшая из злого семени, и вдруг на стороне ангелов. — Я на стороне науки и разума, господин Сансоне. Ангелы тут ни при чем. — Ну хорошо, значит, в ангелов вы не верите. А в их соперников? — Вы имеете в виду демонов? — Она усмехнулась. — Конечно же, нет. Некоторое время хозяин особняка смотрел на Мауру с едва уловимым разочарованием. — Если, как вы сами говорите, ваша религия — наука и разум, как можно научно объяснить то, что случилось сегодня у меня в саду? И с той женщиной — в сочельник? — Вы просите меня объяснить природу зла. — Да. — Я не могу. Наука — тоже. Просто зло существует. Он кивнул. — Совершенно верно. Оно просто существует и всегда было с нами. Некая реальная сущность, живущая среди нас, преследующая нас. Выжидающая удобного случая насытиться. Многие не знают о зле и не узнают его, даже когда оно касается их, проходя по улице. — Говоря эту фразу, он перешел на шепот. На мгновение воцарилась тишина, и до слуха Мауры донеслись потрескивание дров в очаге и приглушенные голоса в соседней комнате. — Но вы другое дело, — прибавил он. — Вы видели зло своими собственными глазами. — Я видела только то, что видят детективы по расследованию убийств. — Я говорю не о повседневных преступлениях. Не о мужьях, убивающих жен, и не о поставщиках наркотиков, отстреливающих конкурентов. Я говорю о том, что вы видели в глазах своей матери. О вспышке. Искре. Не божественной — дьявольской. В дымоходе загудел воздух — от усилившейся тяги из очага взметнулось облачко пепла и тут же осело, наткнувшись на каминный экран. Пламя задрожало, словно испугавшись незримого вторжения незваного гостя. В комнате вдруг повеяло холодом, как будто из нее разом ушли все тепло и весь свет. — Прекрасно понимаю, — сказал он, — почему вам не хочется говорить об Амальтее. Ужасно, когда есть такие родственники. — Она не имеет ко мне ни малейшего отношения, — возразила Маура. — Не она воспитывала меня. И вообще о ее существовании я узнала лишь несколько месяцев назад. — И все-таки для вас это опасная тема. Она перехватила его взгляд. — Мне действительно все равно. — Странно, если вам и правда все равно. — Грехи родителей не передаются нам по наследству. Как и добродетели. — Иные наследственные черты бывают слишком ярко выражены, чтобы их не замечать. — Он указал на портрет над камином. — Шестнадцать поколений отделяют меня от этого человека. Но даже я не в силах избавиться от его наследия. Мне никогда не отмыться от того, что он содеял. Маура поглядела на портрет. И снова ее поразило сходство между сидящим перед нею живым человеком и лицом на холсте. — Вы говорили, эта картина — ценная фамильная реликвия. — Не могу сказать, что я был рад ее унаследовать. — Кто он? — Монсеньор Антонино Сансоне. Портрет был написан в Венеции в тысяча пятьсот шестьдесят первом году. Когда монсеньор был в зените могущества. А можно сказать — в бездне безнравственности. — Антонино Сансоне? Это же ваше имя! — Я его прямой потомок. Маура присмотрелась к портрету. — Но ведь он же… — Был священником. Вы это хотели сказать, верно? — Да. — На рассказы о нем может уйти вся ночь. Как-нибудь в другой раз. Скажу только, что Антонино не отличался благочестием. Он вытворял с другими людьми такое, что, без сомнения, повергло бы вас в ужас… — Он замолк. — Таким предком нельзя гордиться. |