Книга Развестись нельзя спасти, страница 40 – Екатерина Серебрякова

Я не могла сделать ничего. За меня все делали губы этого мужчины. Они терзали, пытали этой сладкой пыткой и заставляли прогибаться в спине, лишь бы быть ближе к столь желанным ласкам.

– И вообще можно повторить, – сказала я смеющимся голосом, когда Кирилл отстранился, тяжело дыша. – Вызовем такси?

– Я живу в двух минутах ходьбы, – Кирилл кивнул куда-то в сторону и… начал застегивать пуговицы на моем пальто.

– Что ты делаешь?

– А много вариантов? Не хватало еще заболеть тебе. Будут сопли – получишь.

– Ну это же я старше на семь лет, это я должна вести себя как родитель! – Кирилл рассмеялся и схватил меня за руку, уводя в направлении жилого комплекса.

У мужчины была квартира в современной многоэтажке. Закрытый двор, чистый лифт, цветы в подъезде – все в стиле дорогой Москвы.

Мне было жутко интересно, как выглядит квартира успешного дизайнера. И я была приятно удивлена, когда Кирилл пригласил к себе, а не предложил снять номер в отеле.

– Экскурсию и разговоры после, хорошо? – уточнил хозяин квартиры, как только входная дверь хлопнула, а в коридоре зажегся тусклый свет.

Глядя на лицо столь желанного в эту секунду мужчины, я лишь согласно кивнула и скинула с себя пальто к ногам прямо в коридоре.

Что я творила? Понятия не имею. Никогда раньше за мной не было замечено такого желания. Но сейчас я просто не могла сдерживаться.

Мои стоны наполняли квартиру, пальцы в сладких судорогах сминали шелковые простыни, тело подчинялось умелым ласкам и откликалось на каждое прикосновение.

Я наслаждалась этим мужчиной и позволяла ему наслаждаться нами.

– Сейчас как будто даже стыдно, что не предложил тебе чаю, – посмеиваясь, сказал Кирилл, когда мы лежали на шелковых простынях и смотрели в потолок в попытках прийти в себя.

– Час назад было не до чая… Но сейчас он будет очень кстати, чтобы разговор шел легче.

– Давай поговорим прямо здесь, не вылезая из кровати?

– Кирилл! Что ты творишь? Щекотно! – я смеялась, потому что мужчина покрывая поцелуями мои ноги, поднимаясь выше и выше. – Я же серьезно.

– И я серьезен в своих намерениях. Мы взрослые люди, и ты мне нравишься. Почему бы не заниматься тем, чем занимаются взрослые люди, когда нравятся друг другу?

– Мы только что занимались этим.

– Я о свиданиях. О совместных ужинах, походах в кино, вылазках за город, разговорах по телефону ни о чем. Но секс, нужно заметить, у нас тоже отличный.

Я поднялась на локтях, чтобы заглянуть Кириллу в глаза. Он смеялся надо мной или говорил серьезно?

Но на лице у мужчины не было и тени сомнения. Один взгляд говорил о том, что он готов держать данное им слово.

– Я… даже не знаю, что сказать. Все эти свидания, романтика… Не уверена, что готова к этому.

– Оль, я прошел через развод и ответственно заявляю, что ты не проснешься одним прекрасным утром с осознанием, что готова. Нужно просто начать. Я не давлю на тебя, нет. Но прямо заявляю о своей симпатии и предлагаю сходить на свидание.

– Забавно после двух совместных ночей, – я усмехнулась. – Если это ни к чему меня не обяжет, можно попробовать. Но это не отношения! Просто свидания, разговоры, прогулки…

– Я и не думал, это будет легко, – теперь смеяться пришла очередь Кирилла. Он очень просто украл у меня мимолетный поцелуй и перекатился на другую сторону кровати, чтобы натянуть шорты на голое тело и отправиться на кухню делать для нас чай.

У меня была прекрасная возможность поваляться несколько минут на шелковых простынях в полутемной комнате, рассмотреть серый потолок со светодиодными лампами, подумать о происходящем.

Единственное и, пожалуй, самое важное, что я поняла для себя – я счастлива.

– Чай готов. И у тебя, кажется, звонит телефон.

– Черт! – надев первое, что попалось под руку (мужскую рубашку), я бросилась в коридор, где валялась моя сумочка с телефоном внутри. – Семь пропущенных от Галины Яковлевны. Что-то наверняка случилось.

– Если бы что-то случилось, она бы позвонила в скорую или пожарную, а не разрывала твой телефон, не суетись, – Кирилл нежно поцеловал меня, оголив плечо от рубашки, пока я спешно набирала номер свекрови. – Ты такая сексуальная в моей одежде…

– Не сейчас! Галина Яковлевна! Что у Вас случилось? Что-то с Вами? С домом?

– С моей невесткой! Эта непутевая, представляешь, кажется, переспала с инвестором! Иначе как объяснить, что в начале двенадцатого ее нет дома?

Я зажмурила глаза от стыда, но не смогла скрыть улыбки. Чувствовала себя пятнадцатилетней школьницей, которую отчитывает мать за то, что та пришла домой на час позже положенного.

– Чего молчишь? Ты там каким местом думала?

– Галина Яковлевна, точно не головой, – хитро произнес в динамик Кирилл.

– Кирюша? А… Вы… Я помешала? – голос свекрови в момент изменился, стал бархатистым, тихим, довольным. – Я тогда позже позвоню. А лучше вообще звонить не буду!

Я не успела сказать что-либо, как Галина Яковлевна сбросила звонок, а наглый мужчина, довольно улыбаясь, протянул мне кружку ароматного чая.

Ругаться не было смысла. Я лишь тихо рассмеялась и сделала большой глоток вкусной горячей жидкости с ароматом жасмина.

– У тебя красивая кухня, – я разглядывала пространство несколько минут и пришла к выводу, что здесь действительно здорово.

Минималистично, но совсем не банально. Просторно, однако кухня выглядит функциональной. Пространство не захламлено, но это не мешает уюту царить здесь благодаря милым деталям.

– Не хочу, чтобы ты поняла меня неправильно, но здесь просто шикарная ванная. Хочешь, покажу тебе квартиру?

– Да, очень.

Кирилл взял меня за руку, переплетая наши пальцы, и повел из кухни.

Это было так странно. Он в шортах на голое тело. Я в его тонкой рубашке. У нас в руках чашки с чаем, и мы ходим по квартире, разглядывая интерьер и обсуждая детали.

Мужчина жил в прекрасной трехкомнатной квартире, очень просторной и светлой. Мне нравилось здесь буквально все: от большого книжного шкафа с произведениями классиков в оригинале до орнамента прикроватного коврика.

Наверное, иначе в квартире дизайнера быть не могло. Но это была не серая типичная квартира, каких сейчас полно. Здесь не было места ахроматичным тонам, скучному минимализму, избитым декорациям.

В каждом штрихе чувствовались вкус, профессионализм, особый шарм хозяина квартиры.

– А это моя гордость. Чудесная ванная.

– Боже мой! – я не смогла сдержать возгласа восторга, потому что увиденное было достойно большего, чем одной фразы.

Эту ванную комнату можно было выставлять в Эрмитаже или Лувре как произведение искусства.