Книга Развестись нельзя спасти, страница 43 – Екатерина Серебрякова

– Оля, все очень вкусно! Особенно кролик. Мясо нежнейшее.

– Это не она готовила, – свою пассию осадил Борис, нервно разделывающий мясо приборами. – В этом доме вообще домашняя еда – редкость.

– Да? А я слышал, что Оля готовит вкуснейшие завтраки, – после этой фразы Кирилла у меня кусочек помидора встал поперек горла.

Выпучив глаза, я посмотрела сначала на мужчину, который не отрывал испепеляющего взгляда от Бориса, а потом на Галину Яковлевну, как на свою спасительницу.

– Девушка может готовить так часто, как часто в доме появляются букеты цветов.

Ой, Галина Яковлевна, не на ту сторону Вы встали… Ой не на ту!

– А я очень люблю готовить! Меня бабушка учила. Мы с ней и пироги пекли, и пельмени лепили, – Марина своей поражающей наивностью немного снизила напряжение за столом, однако оно все равно осталось осязаемым.

– Мы с удовольствием придем в гости с ответным визитом, чтобы попробовать вашу домашнюю стряпню. Правда, Оля?

– Угу, – промычала я едва слышно, с лицом полным безразличия убирая руку Кирилла со своего колена. – Может быть, еще вина?

– Вино кончилось, – неприятно удивила меня Галина Яковлевна.

– Тогда водки.

Идеи глупее, чем пустить своего мужа с любовницей в дом, было не придумать.

Вечер стал похож на сущий кошмар: Борис то и дело пытался меня уколоть, намекал, что официально он мой муж; Кирилл бросал двусмысленные фразы, от которых у меня горели уши, старался коснуться моей ноги под столом; а вишенкой на торте была Галина Яковлевна, просто веселящаяся от происходящего.

Морально я была так измотана, что в какой-то момент вовсе перестала участвовать в диалоге, и переключила все свое внимание на бутылку с алкоголем.

– Мам, что ты думаешь насчет возвращения домой? Прошло много времени. Папа сам не свой, места себе не находит.

– А зачем мне домой? Мне и здесь неплохо. По крайней мере, пока я никому не мешаю, – женщина подыграла нам с Кириллом бровями. – Твой отец даже не подумал извиниться. Приезжал, чтобы забрать меня как какую-то вещь! Где раскаяния, где цветы, где золотое колье?

– Но ведь дело не в подарках, – попыталась вмешаться Марина. – Вы семья, ячейка общества. И нужно пытаться сохранить то, что есть между вами, всеми силами. Любовь – огромная ценность.

– Милочка, побойся Бога говорить такие вещи в доме жены своего парня! Не любовнице малолетней меня жизни учить!

– Мама! – Борис повысил голос, но это ничего не дало, потому что расстроенная девушка уже выбежала из-за стола в слезах. – Марина, подожди!

Несколько секунд мы молча сидели за столом, пытаясь переварить ужин во всех смыслах этого слова.

Я медленно жевала кисловатый виноград, Кирилл сгорал от неловкости, а Галина Яковлевна, кажется, ни о чем не жалела и дробила лед в стакане вилочкой для десерта, до которого так и не дошло.

Только когда с улицы раздался звук отъезжающего автомобиля, мы будто ожили.

– Я помогу убрать стол, – Кирилл взял тарелки и пошел за мной на кухню, но я не была этому рада.

– Спасибо, я справлюсь сама. Ты можешь идти.

– Но я хочу помочь.

– Кирилл, – мой голос выражал все эмоции. Немного дрогнувший, он буквально говорил о том, что я не хочу никого видеть. В том числе этого мужчину.

Я стояла, оперев руки о каменную столешницу. Кирилл был за моей спиной, и я не могла видеть его лица, эмоций, действий.

Только почувствовала, что он приблизился ко мне настолько, что я чувствовала тепло его тела, однако не ощущала прикосновений.

– Прости меня, Оль. Я испортил вечер и вел себя как дурак.

– Вечер испортил не ты. Но ты вел себя как дурак, это правда!

– Мне жаль, – голос мужчины звучал тихо, с сожалением. Я вдруг прониклась и захотела оказаться в его объятиях, чтобы укрыться от всего происходящего. – Он начал задирать тебя как мальчишка на детской площадке. А я подхватил вместо того, чтобы вести себя как взрослый мужчина.

– И ведь не добавишь ничего! – я рассмеялась.

– Мне правда не следовало так себя вести в твоем доме с твоим мужем. Это было глупое собственническое чувство, желание защитить девушку, которая нравится.

– Так нравится, что ты готов обрести врага в лице Миролюбова?

– Возможно даже сильнее, – я улыбнулась и прикрыла глаза в предвкушении сладкого поцелуя.

Кирилл осторожно коснулся моих губ, сомкнул объятия на талии и поцеловал так, как умел целовать только он. Тегуче-нежно, по-особенному, очень долго.

За пару минут я забыла обо всем, и просто довольно улыбалась, когда мужчина отстранился.

– Спасибо за вечер. Это было чудесно.

– Тебе спасибо. Знаешь, мне было даже приятно, что ты дал отпор Борису. Он разозлился, почувствовав, что теперь есть другой мужчина, который может постоять за меня.

– Если нужно будет еще кому-нибудь дать отпор, ты знаешь, где меня найти, – мы синхронно улыбнулись. – Я поеду, Оль. Уже пора.

– Конечно. Хорошей дороги.

Проводив Кирилла из дома, я вернулась в кухню, чтобы закончить с уборкой. Через мгновение туда спустилась Галина Яковлевна, раздосадованная и печальная.

– Я была слишком груба, да? – спросила она прямо.

– С любовницей моего мужа? Ничуть! Я бы предпочла, чтобы Вы еще повыдергивали ей все мелированные космы! Если серьезно, Вы грубы к своему сыну. Марина Вам никто, и Вы не обязаны выслуживаться перед ней. Но он сын. И как мать Вы должны принять его выбор и поддержать в непростой период. Ему сейчас нелегко.

– Я не могу его поддержать, Оль, просто не могу! – женщина опустилась за стол, и я увидела, как на ее щеке блеснула одинокая слеза. – Я не растила его таким, понимаешь? Не говорила ему, что заводить любовницу в два раза младше себя – хорошо. Я не учила его так обращаться со своей женой. Я прививала ему другие ценности, я воспитывала другого сына…

Медленно я отложила в сторону полотенце, которым вытирала чистые тарелки, смахнула капли воды с рук и подошла к женщине, чтобы обнять ее за плечи.

Ощущала ли я то же, что она? Вряд ли… Борис был моим мужем, моим выбором, при том выбором не обязательно на всю жизнь. Для Галины Яковлевны же он был единственным сыном, в которого она вложила душу, от которого она ждала внуков. И, наверное, эта ситуация больно терзала сердце матери.

– В произошедшем нет Вашей вины. Борис взрослый человек, и он сам сделал свой выбор. К тому же, он был честен со мной и с Мариной, не стал врать нам обеим, а изложил ситуацию как на духу.

– Мне от этого не легче. Как подумаю, что десять лет вашего чудесного брака канут в лету! – женщина прикрыла лицо руками и шумно вдохнула большую порцию воздуха. – Новая семья, эта молодая девушка. Борис станет совсем другим, я прекрасно это понимаю.