Онлайн книга «Девчуля для братвы»
|
И Камиль Рахматулин прав — если кому и под силу разобраться в том, что там происходит, то только Вольфу. Наверное, надо радоваться, что все так получилось. Как я, в общем-то, и хотела. Он уедет далеко-далеко и, должно быть, забудет обо мне… А мне останется какое-то свербящее в груди чувство, которому я не могу найти названия… В Возогорах было на удивление тихо. Я сошла на станции, а электричка поехала дальше — в заснеженную ночь… И мне вдруг почему-то захотелось уехать отсюда вместе с ней. Странное и недоброе предчувствие охватило меня, но я не придала ему значения. Списала на усталость и дурное настроение. В Возогорах, что славились своим знаменитым молочным комбинатом, было на удивление тихо. Для новогодней ночи — прямо и вовсе как-то подозрительно. Обычно на селе гулянья. А тут — свет в нескольких зашторенных окошках и тишина. Лишь только тоскливо и как-то по-странному дико выли собаки. А, может, и не собаки вовсе? Может, волки? Да нет… Нет, конечно… — Пять косарей до Ларюшино, — объявил хмурый таксующий дедок и хотел поднять стекло машины, но я задержала его рукой в варежке. — Годится. Заломил он, конечно, знатно, но у меня не было ни желания, ни сил торговаться. В голову даже услужливо полезли всякие нехорошие мысли про маньяков. Например, которых ловили в одном всем известном сериале с центрального канала, который был у всех на устах. Но я наглядно знала этого дядечку, он был из возогорских старожилов. Потому и села к нему в машину. Вот заодно и потрачу последние денежки, что Роман Евгеньевич ссудил мне при расчете с работы. Да, я уволилась из «Улыбки праздника». В городе больше меня ничего не держит. — Что-то настроение у вас не новогоднее, — не удержалась я, когда обшарпанная девятка тронулась с места. — Да какое тут настроение, когда такой беспредел творится… — махнул рукой водитель, которого, как я припомнила, звали Митричем. Но как я ни пыталась его расспрашивать про «творящийся беспредел», Митрич только кряхтел и отделывался общими фразами. Наверное, он это про общую остановку в стране. Такие вот древние старички любят ругать правительство и рассуждать в духе «при Брежневе жилось лучше». Потому всякие попытки расспросить его я оставила. На удивление, домчались до Ларюшино быстро. Хотя, мне, наверное, так показалось, потому что я задремала. До дома вредный Митрич меня везти не пожелал. Высадил у нашего знаменитого ДК «Дворец», получил свои пять тысяч рублей, да и был таков. В отличие от Возогор в Ларюшино явно было повеселее. Наверное, все гуляющие переместились оттуда сюда. Слышалась музыка, то и дело взрывались фейерверки, а довольные прохожие то и дело кричали «С новым годом!». Ребята в дедморозовских колпаках из какой-то веселой, но незнакомой компании при виде меня даже остановились, приглашая с собой. Все расспрашивали, чего я такая грустная, и даже заставили выпить шампанского из пластикового стаканчика. Но с собой так и не зазвали. Ну и навалило тут снега! В городе-то я от такого количества осадков точно отвыкла. Даже захотелось нырнуть в какой-нибудь особо пышный и белоснежный сугроб, и, как в детстве, сделать снежного ангела. — С Новым Годом! — крикнула мне проходящая мимо румяная девушка в белом полушубке, который заметно оттопыривался в области живота. — С Новым Годом! — поздравила я в ответ и остановилась от неожиданности. — Оля, ты? — Улька… — протянула она, словно не веря своим глазам, и обратилась к парню, с которым шла. — Коль, ты иди — я догоню! Приглядевшись, я с удивлением узнала в ее спутнике Кольку Жилина. Честно говоря, за прошедшие с реалити-шоу три года я редко бывала в Ларюшино. И не разу больше не видела Олю. Совсем не интересовалась судьбой бывшей лучшей подружки, которая, как выяснилось, ненавидела меня лютой ненавистью. Давным-давно Варька рассказывала, что Оля уехала в город, но там у нее что-то не клеилось, поэтому ей пришлось вернуться в Ларюшино. Которое она ненавидела всеми фибрами своей души. На ее безымянном пальце блеснуло золотое колечко. Надо же, оказывается она вышла замуж за давно и безнадежно влюбленного в нее Колю! А говорила, не сделает этого и под дулом пистолета. — Уль, ты прости меня… За то, что было три года назад, — серьезно проговорила Оля. — Я давно извиниться хотела, но все никак случай не выпадал. Ты теперь редко в Ларюшино приезжаешь. — Извиниться? — растерялась я. Вот уж чего я точно не ожидала. — Да, — кивнула бывшая лучшая подружка. — Я дура тогда была. О красивой жизни мечтала, Кольку вон отталкивала. Уехать все куда-то хотела… Не понимала я, что счастье мое здесь, в Ларюшино. И она погладила свой выпирающий живот. — Брось, Оля, — отозвалась я. — Столько лет прошло, все уж забылось. — Да, вот как жизнь повернулась. Ты за Глеба вышла замуж, а я за Колю… Кто бы тогда подумать мог! — С Глебом мы недавно развелись, — сказала я спокойно. — Да ты что? — округлила глаза Оля. — И как же? Он же такой вроде хороший, правильный парень был… — Долгая история. — Заходи в гости — расскажешь, — вдруг сказала она. — Да и я что-нибудь тебе расскажу. Тут такие дела творятся. Осторожнее надо… Мне очень жаль, что с Варей так получилось… — А что с Варей получилось? — насторожилась я, а затем и вовсе испугалась. — Я ничего не знаю… Что случилось с Варей? — Неужели Виталий Парфенович тебе не рассказал? — в свою очередь испугалась Оля. — Ой, Уля… Все-таки не зря меня охватило дурное предчувствие, когда я сошла с электрички. И сейчас мне стало страшно. В миллион раз страшнее, чем тогда, у бандитов. Одно дело — страх за себя, и совсем другое — за семью, за близких людей… — Рассказывай, Оль! — схватила ее за руку. — Не томи! Я пару дней назад разговаривала с ней по телефону — все было хорошо… — Пару дней назад? — задумчиво переспросила бывшая подруга. — Тогда все понятно. Значит, она и твои родные просто не хотели тебя волновать. И… подвергать опасности. Все равно ты ничего поделать не сможешь. А навредить ей и себе — запросто… — Да что с ней? Она жива? Здорова? Меня охватил уже не просто страх, а самый настоящий ужас. Паника. — Жива, — кивнула Оля и тихо добавила. — Насчет здоровья — не знаю. Говорят, он их избивает… — Кто — он? Кого — их? — я уже не выдерживала. — Оля, если сейчас же не расскажешь, в чем дело, — не знаю, что со мной будет! |