Онлайн книга «Легионы просят огня»
Руфина послушно поднялась. Старуха — древняя, седые растрепанные волосы, кожа словно буковая кора — оглядела ее, хмыкнула. — Надень ей веревку, — приказала она германцу. — И перестань пялиться, бесстыдник. — Да, великая мать, конечно, великая мать, — забормотал великан. Опустил глаза. Казалось, крошечная старуха имеет над ним чудовищную власть. Власть? Рыжая улыбнулась. Старуха внимательно посмотрела на нее… и вдруг кивнула. Одобрительно. * * * Начинается дождь. И идет, не переставая, несколько часов. Дорога раскисла, тетивы луков отсырели, доспехи стали тяжелее раза в два. Холодно. Легионы просят огня, думаю я. Прометей, похитивший огонь, чтобы сделать людей людьми… Где ты, человеколюбивый титан? Легионам нужен огонь! Нам бы согреться. Хотя бы чуть-чуть. Пар дыхания поднимается в остывшем, влажном после дождя воздухе. Что ж… хотя бы такое напоминание, что мы еще живы. — Обоз, — начал легионер и замолчал. Говорить тут не о чем. — Да, — кивнул Марк. Вспоминать об этом не стоило. Что сделали разъяренные варвары, «фери», с женщинами и детьми легионеров… Лучше бы нам не знать. Не видеть. И не думать. Не думать, солдат. Марк закрыл глаза. Влага оседала на разгоряченной после скачки коже. Марк провел рукой — лоб был чудовищно холодным, словно кусок льда. Декурион вздохнул. Странно, что я могу сейчас об этом думать. Мне бы не думать совсем, а упасть и вырубиться. Года на два. Точно. Или лучше на три. — Есть что пожевать? — спросил Марк. Ему передали зачерствевший кусок лепешки. И полоску сушеного мяса. От голода он чуть не потерял сознание. — Спасибо, — он вонзил зубы, оторвал кусок, начал жевать. Рот наполнился слюной. Жуй, жуй, велел он себе. Проглотить всегда успеешь. В животе заныло. Марк остановился, пережидая внезапную боль. Потом снова стал жевать. * * * Я вижу: Квинтилий Вар ранен. Смертельная бледность покрывает его лицо. Главный легионный хирург перебинтовывает бедро пропретора, рядом — его помощник, тоже хирург, накладывает повязку на оцарапанное веткой лицо префекта лагеря Цейония. Похоже, в этот раз война коснулась и тех, кто на самом верху. — Нам нужно решить, что делать дальше, — говорю я. Цейоний улыбается. Жаль, что ветка не выцарапала его бородавку. Без нее лицо префекта было бы чуть менее омерзительным. — Послушаем этого, несомненно, очень опытного воина! — говорит он. Я кладу ладонь на рукоять гладия. Один удар — и участь бородавки будет решена безвозвратно. Улыбка Цейония тускнеет. Вар поворачивается ко мне: — Что же ты молчишь, Гай Деметрий Целест? Резкость Вара объяснима. У него руки трясутся так, что даже лицо подергивается. — Что с обозом? — говорю я. — Обоза больше нет. Девятнадцатый легион почти полностью уничтожен, легат. Его орел потерян. — Но… — Германцы его захватили. Потеря орла — наивысший позор для легиона. Это означает, что легиона больше не будет. Никогда. Значит, уцелевшие солдаты Девятнадцатого уже могут считать себя мертвецами. В лучшем случае их вольют в другие легионы. — Гай, — говорит Квинтилий Вар, — я принял решение. Оно мое и только мое. Я не могу предстать перед Августом с вестью о позорном поражении… я не вынесу… — Что вы задумали, пропретор? Молчание. Тяжелая густая тишина. Понятно. Квинтилий Вар поднимает голову. Он сегодня небрит, черты лица заострились. — Для настоящего римлянина может быть только один выход… — Сражаться до конца? — говорю я с издевкой. — Понимаю, пропретор, и полностью вас поддерживаю. — Деметрий Целест, хватит шуток, пожалуйста! Я молчу. Вар подразумевает, что в его случае броситься на меч — путь, достойный настоящего римлянина. — Вы собираетесь покончить с жизнью? Отличный способ вдохновить свои войска, пропретор! Даже странно, что Юлий Цезарь и Сципион Африканский так редко им пользовались… — Нет! — кричит он. — Нет! Что ж вы… вы не понимаете, легат! Гай! О, теперь ему внезапно понадобилось мое понимание. Смешно. Я поворачиваюсь и иду. Прочь отсюда. Подальше от яда поражения и отчаяния. Его солдаты сражаются из последних сил, а он собирается покончить с собой. Нет, не с собой. Со всеми нами. Что ж, выпустить себе кишки — лучший способ вселить в своих солдат веру в победу. Нумоний выходит из палатки вслед за мной. — Гай, послушай… Я резко поворачиваюсь. Легат Восемнадцатого поднимает брови. — Я отдам вам всю мою конницу, легат Вала, — говорю я. — Мне нечем будет прикрывать свои фланги, но я сделаю это. Нам нужно время. Нам нужно заставить германцев принять генеральное сражение. Свести вместе остатки легионной конницы, прибавить к ним всех, кто способен сидеть на лошади — Нумоний мыслит правильно. Нам нужна мобильная группа, чтобы прикрывать нас с флангов, уничтожать легкую пехоту германцев, этих голозадых ублюдков, бегающих налегке и бросающих копья нам на головы. — Я отдам всех, — говорю я. Нумоний кивает: — Легат. * * * Мы усаживаем на лошадей всех, кто хоть как-нибудь может ездить верхом. Будь у нас ученая обезьяна, мы бы и ее посадили на коня. Конница разворачивается в линию. Наш шанс выжить. Нумоний кивает мне. Он сидит в седле, держа в руках шлем с высоким гребнем из конского волоса. Наши легионы — изначально морские. Поэтому туники, раскраска щитов, гребни — все это цвета морской глубины. Синие. — Удачи, Нумоний. Вытащите нас из задницы, я очень прошу. * * * В первый момент всадники решили, что новый начальник конницы знает, что делает. Во второй — что это хорошо. Они врезались в конный отряд ангривариев и рассеяли германцев. Часть перебили на месте, еще часть — пока те бежали. Паршивые у гемов кони. Мелкие, как собаки. Словно германцы оседлали собак. Ха-ха. Марк почувствовал, что не готов сейчас смеяться, но все равно смеется. Командир, ты чего? Ничего. Весело. |