Онлайн книга «Смерть под ножом хирурга»
— Это нелепо. — Почему? — Он был безобиден. И у него не было причин убивать. — Но как быть с Дженни Брук? Разве это не причина? — Его заблуждением была не Дженни. Он смирился с ее смертью как с неизбежностью. Кейт нахмурилась: — В чем тогда была его навязчивая идея? — Это касалось ребенка. Кто-то из докторов сказал ему, что ребенок остался жив. Будто ребенок родился живым и не умер потом, как говорили. Вот тогда что-то повернулось у него в голове и превратилось в манию, в наваждение, что его дочь жива. Каждый август он отмечал ее день рождения. Он говорил нам: «Моей дочери сегодня пять лет». Он хотел ее найти. Хотел воспитывать как маленькую принцессу, покупать ей платья и кукол и все, что нравится девочкам. Но я знаю, он не пытался ее искать. Он боялся правды — вдруг она на самом деле умерла. Начавшийся дождь заставил их взглянуть на небо. Поднялся ветер, и персонал начал собирать больных и уводить в здание. — Существует ли возможность, что он был прав? — спросила Кейт. — Что девочка осталась жива? — Никаких шансов. Ребенок мертв, доктор Чесни. И он существовал пять лет лишь в воображении Чарльза Декера. Она ехала по шоссе, обратно к дому Джинкс, повторяя про себя слова доктора Немечека. Если все-таки девочка жива, на кого она похожа? У нее темные, как у отца, волосы? В ее глазах такой же свет вечности, как у матери? По дороге стлался туман. И вдруг прорезался луч солнца, и вместе с ним ее внезапно настигло прозрение. Вместо лица Дженни всплыло в памяти другое лицо, очень похожее. Как она не видела раньше, это же было очевидно! Ребенок Дженни Брук жив. И ему пять лет. — Где ее носит? — Дэвид бросил телефонную трубку. — Немечек сказал, что она уехала от него в пять. Она давно должна быть дома. Он с раздражением взглянул на Фила Гликмена, который, безмятежно орудуя палочками, ловко отправлял в рот порцию за порцией китайской лапши. — Да, дело все запутаннее, — согласился тот, — началось с обычной врачебной халатности и кончилось убийством. И не одним. Что дальше? — Хотел бы я знать, — вздохнул Дэвид, глядя в окно. Облака сгустились, стало сумрачно. Обычно в это время он собирал бумаги в портфель и ехал домой. — Что за способ убивать, перерезая горло, — продолжал Гликмен. — Я имею в виду море крови… Надо быть очень хладнокровным. — Или окончательно впасть в отчаяние. — И нелегко это, надо знать точно, где проходит артерия. Есть много более легких способов. — Ты что — обдумывал способ? — У каждого есть свои темные фантазии. Подкараулить любовника жены в темном переулке. Отомстить подонку, напавшему на тебя. И это не так трудно — совершить убийство. Если достаточно мозгов, чтобы все спланировать. — Он поддел палочками очередную порцию. — Например, яд. Тот, что убивает быстро и не оставляет следов. Идеальный способ. — За исключением одного. — А именно? — Какое удовлетворение от такого предприятия, если твоя жертва не испытывала мучений? — Это проблема. — Гликмен подумал. — Можно заставить их сначала бояться. Ну, всякие угрозы. Телефонные звонки. Предупреждения. Дэвид вспомнил череп на стене в комнате Кейт. Ему все больше становилось не по себе. Он встал, начал бросать бумаги в портфель. Нечего здесь больше торчать, он может с таким же успехом беспокоиться и в доме матери. — Знаешь, одна вещь меня больше всего удивляет в этом деле, — сказал Гликмен. — Что ты имеешь в виду? — ЭКГ. Танака и Рихтер были убиты самым кровавым способом. Почему убийца выбрал в случае с Эллен О'Брайен смерть, похожую на сердечный приступ? — Работая у прокурора, я понял, что убийство не поддается логике. — А мне кажется, что наш убийца пошел на это, чтобы переложить вину на доктора Чесни. Дэвид, который уже был у двери, вдруг остановился. — Как ты сказал? — Что он пошел на все эти хлопоты, чтобы… — Нет, ты сказал «переложить вину»? — Я сказал? Ну да. — Кого привлекут, если человек умирает на операционном столе? — Ну, вина обычно делится поровну между… — Гликмен замолчал. — О господи! Почему я не подумал об этом раньше? Дэвид уже набирал номер полиции, проклиная себя, что был так долго слеп. Убийца был все время рядом. Наблюдал. Ждал. Он знал, что Кейт пытается все расследовать, и она уже близка к разгадке. И он испугался. И поэтому появилась надпись на стене. И слежка за машиной. Напуган достаточно, чтобы убить еще раз. Было пять тридцать, и почти все служащие регистратуры уже разошлись. Девушка-регистратор неохотно взяла у Кейт листок с запросом и пошла к компьютеру. Немного погодя она сказала: — Этот пациент умер. — Я знаю. — Кейт вспомнила, как уже пыталась получить здесь информацию. — Значит, дела здесь нет. Оно в архиве. — Я знаю. Не могли бы вы найти его для меня? — Надо перерыть целый ряд папок. Почему бы вам не прийти завтра? Кейт попыталась ее убедить: — Мне очень нужно сейчас. — У нее чуть не вырвалось, что речь идет о жизни и смерти. Девушка взглянула на часы и неохотно пошла в комнату архива. Через пятнадцать минут она вернулась и отдала Кейт папку с делом. Кейт села за стол в углу холла и прочла на обложке: «Брук. Ребенок женского пола». Ее не успели назвать. В деле был сертификат о смерти, скупая запись: смерть наступила 17 августа в 2.00 от кислородного голодания мозга. Свидетельство о смерти подписано доктором Танакой. Она взяла принесенную с собой копию карты Дженни Брук. В который раз внимательно прочла вновь, строчку за строчкой. 28 лет, нормальное протекание беременности, никаких предупреждений о возможном осложнении. Роды вовремя. И вдруг взгляд задержался на примечании мелкими буквами внизу страницы. В 16 недель из матки взяли жидкость на обязательный анализ. А раз так — они заодно определили пол ребенка. Но результата анализа в отчете не оказалось. Кто-то изъял его. Ей вдруг стало жарко, и она обернулась к девушке: — Мне нужно еще одно дело. — Надеюсь, не из архива. — Нет. — Имя? — Уильям Сантини. Через минуту дело было в руках Кейт. Вдруг она засомневалась: а хочет ли на самом деле узнать правду? Наконец, открыла. Копия сертификата о рождении. |