Онлайн книга «Химера»
Чтобы установить медицинский стол с ремнями-ограничителями, стянуть с Николая костюм водяного охлаждения и привязать космонавта к столу, потребовалась помощь всех членов экипажа. Теперь он был полностью обездвижен. Когда Эмма слушала его сердце и легкие, осматривала живот, он продолжал хныкать и мотать головой из стороны в сторону. — У него ухо болит, — подсказал Лютер. Он уже снял свой объемистый скафандр для выхода в открытый космос и теперь, выпучив глаза, наблюдал за мучениями Николая. — Он сказал, у него что-то в ухе. Эмма внимательно осмотрела лицо космонавта. Влажная полоска тянулась от подбородка вверх по левой щеке. К уху. Капелька влаги была и на ушной раковине. Она включила отоскоп на батарейках и вставила трубку в ушной канал Николая. Первое, что она увидела, — это кровь. Яркая красная капля, блестевшая под светом отоскопа. Затем Эмма внимательно осмотрела ушную перепонку. В ней обнаружилось отверстие. Эмма увидела не тусклый блеск перепонки, а черную зияющую дыру. «Баротравма», — сразу же решила она. Возможно, перепонка порвалась из-за резкой декомпрессии. Эмма проверила другую перепонку, но та была цела. Эмма выключила отоскоп и озадаченно взглянула на Лютера. — Что произошло? — Я не знаю. Мы решили сделать короткую передышку. Перед тем как убрать инструменты. Все было хорошо, и вдруг он запаниковал. — Мне нужно взглянуть на его шлем. Покинув российский рабочий модуль, Эмма направилась к шлюзовому модулю. Она открыла люк и принялась рассматривать скафандры, которые Лютер снова прикрепил к стене. — Что ты делаешь, Уотсон? — удивился последовавший за ней Григгс. — Хочу посмотреть, велика ли трещина. Насколько быстрой была декомпрессия. Она приблизилась к скафандру, на котором была табличка «Руденко», и сняла шлем. Заглянув внутрь, Эмма увидела следы влаги, налипшие на треснувшую лицевую панель. Эмма вытащила ватную палочку из накладного кармана и коснулась жидкости. Влага оказалась густой и желеобразной. Сине-зеленого цвета. Холодок пробежал по спине Эммы. «Здесь был Кеничи, — вдруг вспомнила она. — В ночь, когда он умер, мы нашли его в этом шлюзе. Инфекция каким-то образом попала в скафандр». Запаниковав, она попятилась назад, столкнувшись в проеме с Григгсом. — Уходим! — крикнула она. — Сейчас же уходим отсюда! — В чем дело? — Похоже, у нас опасность биологического заражения! Закрой люк! Закрой его! Они перешли из шлюза в модуль. Захлопнули люк и герметично закрыли его. А затем обменялись тревожными взглядами. — Думаешь, могла произойти утечка? — спросил Григгс. Эмма внимательно осмотрела модуль в поисках плавающих капелек. Сначала ничего не увидела. А затем краем глаза уловила какое-то движение, искорку, метавшуюся на самой периферии зрения. Она повернулась и пристально посмотрела в ту сторону. Искорка исчезла. Джек сидел за пультом врача в зале специальных полетов, смотрел на часы на главном экране, и его напряжение росло с каждой минутой. Голоса, звучавшие в его наушниках, говорили тревожно, быстро и отрывисто: операторы передавали руководителю полета МКС Вуди Эллису отчеты о состоянии дел. Похожий по планировке на зал управления полетами шаттлов и расположенный с ним в одном здании, зал специальных полетов был меньше — здесь располагалась команда, которая занималась только деятельностью МКС. За последние тридцать шесть часов с того момента, как «Дискавери» столкнулся с МКС, в этом зале неуклонно росла тревога, а порой и вовсе царила паника. Здесь сидело столько людей, не один час находившихся в состоянии стресса, что воздух пропах катастрофой, потом и остывшим кофе. Николай Руденко получил декомпрессионные травмы и нуждался в эвакуации. Но поскольку эвакуироваться можно было только в корабле аварийного спасения, то вернуться на землю должен был весь экипаж. Без спешки, без ошибок. Без паники. Ранее в НАСА много раз инсценировали подобную ситуацию, но с пятью живыми людьми на борту КАС еще ни разу не был по-настоящему опробован. «А тем более с человеком, которого я люблю». Джек обливался потом, его мутило от ужаса. Он продолжал смотреть на часы, сверяя их с теми, что были у него на руке. Все ждали, когда станция займет нужное положение на орбите и можно будет отстыковать аппарат от МКС. Важно было, чтобы аппарат сошел с орбиты в точке, максимально близкой к тому месту посадки, где будет немедленно обеспечено присутствие медицинского персонала. Ведь помощь понадобится всему экипажу. После нескольких недель, проведенных в космосе, астронавты стали слабыми как котята, их мышцы не будут служить им так, как раньше. Приближалось время отстыковки. Понадобится двадцать пять минут, чтобы отделиться от МКС и получить ГСП-наведение, затем еще пятнадцать минут, чтобы подготовиться к сходу с орбиты. И час — на приземление. Меньше чем через два часа Эмма вернется на Землю. «Так или иначе». Эта мысль возникла внезапно, и Джек не успел ее подавить. Не смог удержаться от ужасного воспоминания о препарированном теле Джилл Хьюитт на секционном столе. Он сжал кулаки, пытаясь сконцентрироваться на данных биотелеметрии Николая Руденко. Сердечный ритм был частым, но регулярным; кровяное давление — стабильным. «Ну же, давайте. Верните их домой». Он слышал, как Григгс сообщал с борта МКС: — Капком, мой экипаж в КАСе, люк закрыт. Не слишком удобно, но мы готовы и ждем вашей команды. — Будьте готовы к включению питания, — велел Капком. — Готовы. — Как ваш пациент? У Джека сердце ёкнуло, когда раздался голос Эммы: — Он стабилен, но очень сильно дезориентирован. Крепитация спустилась на шею и верхнюю часть туловища, из-за этого у него есть некоторый дискомфорт. Я ввела еще одну дозу морфия. Резкая декомпрессия вызывает формирование воздушных пузырьков в мягких тканях. Состояние безобидное, но болезненное. Джека беспокоила вероятность проникновения воздушных пузырьков в нервную систему. Быть может, именно поэтому у Николая было спутано сознание. — Включить питание, — велел Вуди Эллис. — Снять пломбы СРОСОЖ. — МКС, — произнес оператор, — включите… — Прекратить! — вмешался чей-то голос. Джек в недоумении посмотрел на руководителя полета Эллиса. Эллис тоже пребывал в растерянности. Обернувшись, Джек увидел директора Космического центра Джонсона Кена Бланкеншипа, который вошел в зал в сопровождении темноволосого человека в штатском и шести офицеров военно-воздушных войск. — Мне жаль, Вуди, — сказал Бланкеншип. — Можешь мне поверить, это не мое решение. — Какое решение? — удивился Эллис. |