Онлайн книга «Домашние правила»
|
Джейкоб яростно строчит что-то в блокноте, который я положил перед ним, и показывает написанное мне: «Он ошибается». Обнадеженный, я беру у него блокнот. Разные мелкие неточности в истолковании улик могли возникнуть оттого, что Джейкоб чего-то недоговорил. «Это не твое одеяло?» «Формально это не внутреннее кровотечение, – корябает на листе Джейкоб, – а затекание крови между твердой оболочкой, покрывающей мозг, и паутинной оболочкой, которая является средним слоем мозговых оболочек». Я округляю глаза и пишу: «Спасибо, доктор Хант». Джейкоб хмурится и строчит: «Я не доктор». – Давайте вернемся немного назад, – продолжает допрос Хелен. – Вы говорили с обвиняемым до того, как обнаружили тело мисс Огилви? – Да. Отрабатывая ежедневник жертвы, я опрашивал всех, кто контактировал с ней в тот день, когда ее видели живой в последний раз, и тех, кто, предположительно, мог с ней встречаться. Джейкоб Хант был записан на занятие с Джесс в четырнадцать тридцать пять в день ее исчезновения. Я встретился с ним, чтобы выяснить, состоялся или нет намеченный визит. – Где вы встретились? – В доме у обвиняемого. – Кто был в доме, когда вы пришли туда в тот день? – спрашивает Хелен. – Джейкоб Хант и его мать. Его младший брат, вероятно, находился наверху. – До того вы встречались с Джейкобом? – Один раз. Несколькими днями раньше он появился на месте преступления, где я работал. – Вы подумали, что он может быть подозреваемым? – Нет. Другие полицейские тоже видели его на местах преступлений. Ему нравится приходить и давать непрошеные советы по поводу анализа улик. – Детектив пожимает плечами. – Я решил, он просто ребенок, который хочет поиграть в копа. – Когда вы впервые встретились с Джейкобом, кто-нибудь сообщил вам, что у него синдром Аспергера? – Да, – говорит Мэтсон. – Его мать. Она сказала, что у него серьезные трудности с общением и многие особенности его поведения, которые могут показаться стороннему наблюдателю свидетельствами вины человека, на самом деле – симптомы его аутизма. – Она когда-нибудь говорила вам, что вы не можете беседовать с ее сыном? – Нет. – Обвиняемый заявлял вам, что не хочет говорить с вами? – Нет. – Заметили ли вы в тот первый день знакомства, что он не понимает ваших слов или кто вы такой? – Он точно знал, кто я, – отвечает Мэтсон. – И хотел поговорить о криминалистике. – Что вы обсуждали во время первой встречи? – Я спросил, состоялось ли его занятие с Джесс в тот день, и он ответил «нет». Еще он сообщил мне, что знаком с парнем Джесс, Марком. Пожалуй, это все. Я оставил свою карточку его матери и сказал, чтобы она звонила мне, если что-нибудь случится или Джейкоб что-то вспомнит. – Сколько времени продолжался этот разговор? – Я не знаю, может быть, минут пять. Прокурор кивает: – Когда вы узнали, что Ханту известно больше об этом деле? – Его мать позвонила и сообщила, что у Джейкоба есть новая информация о Джесс Огилви. Очевидно, он забыл сказать нам, что, когда был в доме Джесс, пока ждал ее, прибрал кое-какие вещи и расставил в алфавитном порядке CD-диски. Парень жертвы упоминал, что диски были переставлены, и мне захотелось еще раз поговорить с Джейкобом. – Мать Джейкоба говорила вам, что он не поймет вас, если вы будете задавать ему вопросы? – Она сказала, что у него могут быть сложности с пониманием вопросов, которые сформулированы определенным образом. – Во время второго разговора Джейкоб заявлял, что не хочет беседовать с вами или не понимает ваших вопросов? – Нет. – Матери обвиняемого приходилось переводить ему или просить вас перефразировать вопрос? – Нет. – Сколько времени продолжался этот второй разговор? – Самое большее десять минут. – Беседовали ли вы с Джейкобом Хантом еще раз? – спрашивает Хелен. – Да, в тот день, когда мы обнаружили тело Джесс Огилви в кульверте. – Где состоялся этот разговор с обвиняемым? – В полицейском участке. – Почему Джейкоб снова пришел поговорить с вами? – Его мать позвонила мне, – отвечает Мэтсон. – Она была очень расстроена, так как думала, что ее сын имеет какое-то отношение к убийству Джесс Огилви. Вдруг Джейкоб встает и поворачивается лицом к галерее, где сидит Эмма, чтобы видеть ее. – Ты так подумала? – спрашивает он; его опущенные руки сжимаются в кулаки. У Эммы такой вид, будто ее ударили в живот. Она смотрит на меня, ищет помощи, но, прежде чем я успеваю что-нибудь предпринять, судья ударяет молотком: – Мистер Бонд, следите за своим клиентом. Джейкоб начинает стучать по бедру левой рукой: – Мне нужен сенсорный перерыв! Я тут же киваю: – Ваша честь, нам нужен перерыв. – Хорошо. У вас пять минут, – говорит судья и покидает свое место. Как только он выходит, Эмма ступает к нам за барьер: – Джейкоб, послушай меня. Но Джейкоб не слушает; он громко мычит, отчего Хелен Шарп закрывает ладонями уши. – Джейкоб… – повторяет Эмма, обхватывает руками его лицо и поворачивает к себе; он закрывает глаза. – Я пристрелил шерифа, – напевает Эмма, – но не его зама. Я пристрелил шерифа, но не его зама… Сработал рефлекс… чему быть, того не миновать. Бейлиф, стоящий в зале, бросает на нее недобрый взгляд, но плечи Джейкоба расслабляются. – Каждый день ведро опускают в колодец, – подпевает он своим монотонным голосом. – Но однажды у него выпадает дно. – Вот так, малыш, – бормочет Эмма. Хелен следит за каждым движением, слегка приоткрыв рот. – Ну и дела, – произносит она, – мой ребенок знает только слова из «Кэндимена». – Дрянная песенка, чтобы распевать ее на суде за убийство, – бурчит охранник. – Не слушай его, – говорит Эмма, – слушай меня. Я тебе верю. Я верю, ты этого не делал. Интересно, что, произнося эти слова, она не глядит в глаза Джейкобу. Хотя он этого и не заметил бы, так как сам не смотрит на нее. Однако из объяснения Эммы с детективом следует: если считать, что человек, который не смотрит вам в глаза, либо лжец, либо аутист, а Эмма точно не страдает аутизмом, о чем это свидетельствует? Я не успеваю развить эту мысль, потому что возвращается судья и Хелен с Ричем Мэтсоном вновь занимают свои места. |