Книга Лабиринт искажений, страница 57 – Валерий Филатов

После школы Андрюха поступил в ПТУ. Он не совсем понимал, на кого он учится, ибо обучали всему, и в то же время — ничему. Получался разнорабочий непонятно какого профиля — бери больше, кидай дальше.

Внешность Андрюхи была обманчива. Худой и нескладный парень обладал недюжинной физической силой, и после окончания ПТУ попал в ряды Советской Армии. В элитные войска под названием строительный батальон. Там он столкнулся с землячеством и дедовщиной. А москвичей, так вообще за людей не считали. И буквально на второй день после принятия Присяги Андрюха себя проявил.

Человек десять «дедов» из Средней Азии решили поглумиться над ним, когда он мыл пол в столовой. Но это им не удалось. Андрюха, вооружившись деревянной скамейкой весившей килограмм двадцать, стойко отразил все попытки «дедов», выбив одному челюсть, а ещё одному пробив голову. Прибывший в столовую дежурный по батальону, увидел худого парня, гонявшего со скамейкой наперевес кучку горланящих таджиков, поскольку от страха никто из них не догадался вынуть из двери засов, который сами же и задвинули.

После этого Андрюшу, от греха подальше, перевели в строительную роту, занимавшуюся постройкой аэродромов близ границы с Афганистаном. За полтора года он сильно окреп и возмужал, да набрался знаний по подрывному делу. Рубить камни кирками под взлётную полосу было невыносимо тяжело и медленно. А ещё он научился метко стрелять, хоть военным строителям и не полагалось оружие, но жизнь на границе того требовала.

Почти перед самым Андрюхиным «дембелем» с Афганской территории пришла группа моджахедов и вышла на строящийся аэродром. Андрюша отличился, изрубив киркой трех нападавших, но его взяли в плен и приволокли в какой-то горный аул для показательной казни. Там его и заметила женщина с серебристо-русыми волосами. Она выкупила Андрюху…

Потом она быстро научила его многому и дала тоже много. А главное — она дала ему то, что он всегда хотел — постоянное и пьянящее чувство напряженности нервной системы, будто ходишь по краю тонкого лезвия.

Андрей нашёл тайник в подполе, поддел ножом панель, скрывающую глубокую нишу и вынул оттуда две толстые картонные папки. Он знал, что в одной из них лежит небольшая фотография, на которой Андрюха запечатлён с русоволосой женщиной. Фото было сделано скрытно, и он сделал его для себя и всегда носил с собой. Но этот Гладышев украл фото, когда пиджак Андрея висел на вешалке в раздевалке кафе для персонала.

В погребе смотреть в папках было неудобно и темно, и Андрей решил подняться в комнату. И только он устроился на верхней ступеньке, держа папки под мышкой, как раздался тихий голос:

— А что это у нас за папки?

Подчиняясь рефлексам, Андрей швырнул тяжелые бумажные кирпичи назад и, вытаскивая нож, кувырнулся в сторону. Встать на ноги он не успел — могучий удар ногой в ухо едва не лишил его сознания, но падая вновь, он махнул рукой с зажатым ножом. Хорошо отточенное широкое лезвие попало в цель — послышался легкий треск разрезаемой ткани.

— Ух ты! — вскрикнул незнакомец, и Андрей смог его разглядеть, хотя в глазах ещё белела пелена от боли.

Перед Андрюхой стоял широкоплечий мужчина в порезанной на животе черной куртке. Жесткий взгляд темных глаз, небритые щеки и ухмылка опытного бойца. Уверенная и злая. Мужчина, переступая боком, резко сдернул куртку. Легкий бронежилет с карманами и кобурой для пистолета, надетый поверх черной футболки, Андрея удивил. Он немного отступил назад, удобней перехватив рукоятку ножа.

— Ты кто? — Андрей подумал, что просто так ему незнакомца не одолеть.

— Неважно. Нож положи, и ложись на пол лицом вниз.

Нож метать было бесполезно, и Андрей решил схитрить.

— Ладно, ладно… Ты мне не нужен. Дай мне пару минут, и мы разойдёмся.

— Не получится… Ты — мне нужен.

Андрей уже отошёл от боли, и постепенно его сознание стало наливаться знакомым и бодрящим чувством напряженности.

— Тогда попробуй взять меня.

Незнакомец неуловимым движением вынул нож. Это был такой страшный тесак, что Андрюха невольно вздрогнул, и понял, что перед ним непростой боец. Он немного пригнулся и расставил локти, чуть приподняв руку с ножом.

Противник неожиданно прыгнул к Андрюхе, и пока тот, выпрямляясь, попытался переместиться в сторону, сделал обманное движение левой рукой, а правой резко провел тесаком снизу вверх. Андрей неуклюже отпрыгнул назад и не сразу почувствовал острую боль в левом предплечье, но все же успел махнуть ножом — лезвие только скрипнуло о металл бронежилета.

Они опять заняли позицию друг против друга. Незнакомец двигался мощно и экономно. Качнув корпусом и не давая Андрею опомниться, он провел удар ногой в порезанную руку, которой тот попытался поставить блок. А потом, когда Андрюха на мгновение замер от пронзительной боли, жестоким ударом рукояти тесака пробил в голову.

Андрей думал, что о боли он знает всё. Но до этого удара это было заблуждением. Доли секунды хватило, чтобы сознание Андрюхи вылетело из его черепной коробки, поблуждало по комнате и вернулось обратно, но только с другой стороны. Андрюху спасло то, что он отлетел от незнакомца метра на три и припечатался к стене, как лягушка к стеклу при порыве сильнейшего ветра.

Его тело не ощущало уже ничего — сознание блуждало, как в растёкшейся по стене жиже, не давая соображать. Дыхание застряло в легких противным комом, глаза заволокло черной поволокой с массой разноцветных звезд.

— Браво, Хмель!

Аплодисменты буравили мозг, словно в нём хотели достать до позвоночника и выдернуть его наружу. А через минуту Андрюха лежал на полу со связанными руками и ногами.

— А ты думал я тебя не возьму? Это тебе не кофе с круассанами подавать…

Хмель играл тесаком, сидя на стуле рядом с барменом из «Ландыша» и поставив на него ноги.

— Что будем делать с ним, полковник?

Ткачёв мельком взглянул на тёзку, продолжая изучать содержимое папок.

— Пусть он в себя немного придёт, а потом допросим. А уж затем и подумаем. Если что-то ценное расскажет, тогда повезём в Москву. Если нет, то всадишь ему в спину свой страшный ножик. И где ты такой взял? Аж смотреть больно! Самый большой кабан при виде такого инструмента зарылся бы в землю по самый пятачок.

Хмель улыбнулся.

— О, это целая история, Викторыч. В Анголе это было…

— В какой Анголе?!

— Африканской, ёпрст! Три года назад…

— Ладно, потом расскажешь, — перебил Ткачёв агента. — Не до Африки… Тут бы со своим захолустьем разобраться.

И наклонился над барменом, положив папки на стол.

— Ну что, тёзка? Говорить будем?

Андрюха хотел послать это мента ко всем чертям, но жало тесака как-то неуютно проткнуло кожу на спине.

— Э, Хмель! — заметил это полковник. — Это не бабочка, а ценный свидетель. Давай-ка, лучше приведи в дом Топтыгу, а то он в машине поди замёрз.