Книга Бальдр и Тёмный бог, страница 40 – Ярослав Титарев

На крыльце раздались тяжёлые шаги Годи. Я недовольно проскрипел зубами. Мне было очень сложно принять, что я не мог назвать своего сына своим.

— Ты поклялся, — сказала Маргрет, отстраняясь от моих рук.

Лейф влетел в комнату, а следом за ним вошёл Годи. У него в руках было блюдо с печёной рыбой. Увидев меня, обнимающего жену конунга, взгляд воина сделался суров. Я выпустил Маргрет.

— Бессмертный Бальдр! — воскликнул Годи, поставив рыбу на стол. — Голоден должно быть? Садись есть!

Маргрет встала от меня и расставила миски. Мы расселись на скамьи вокруг небольшого деревянного стола, поверхность которого была тёмной от времени.

Рыба источала невозможно вкусный запах, живот заурчал. Я отломил кусок и положил на язык. Сочное жирное мясо таяло во рту.

— Я обещал тебе, что мы выпьем, Бальдр, — сказал Годи. — Смотри, что я принёс! — воин достал флягу и протянул мне.

— Верно, обещал, — проглотил я пищу и снял крышку.

Хвойный запах приятно кольнул нос. Я сделал глоток. Вяжущая прохлада опустилась в желудок. Я вернул флягу Годи и отломил ещё кусок рыбы.

Я заметил, что Лейф возит ножом по блюду, но ничего не ест, и вложил свой кусок ему в руку.

— Жуй, пока я здесь хоть что-то оставил, — сказал я. — Ничего вкуснее не ел!

— Да уж, могу представить, — усмехнулся Годи. — После того, как Маргрет столько дней поила тебя всякой дрянью, даже тощая селедка покажется пищей богов!

— Думаю, я вылечила тебя, — произнесла Маргрет.

— Вылечила?

— Покой сделал своё дело, — кивнула она. — Твои раны затягиваются.

— И даже та, которой десять лет? — я схватился за рёбра, нажал на рану, но не почувствовал прежней боли: бок лишь слегка заныл от прикосновения.

— Даже она, — улыбнулась Маргрет, и глаза её довольно засеребрились.

Она положила мне на бедро ладонь, пряча от сына порыв. Я улыбнулся и оглядел всех за столом. Годи жевал, наклонившись над столом, чтобы не испачкаться в стекающем по пальцам рыбьем масле. Лейф, лениво дожёвывая кусок, поглядел на меня:

— Тогда и флягу мне дай, дядя! — протянул он руку.

— А флягу дам, когда будешь учтивей, — отрезал я.

Лейф фыркнул. Ни Маргрет, ни Годи не вмешались.

Мы пировали рыбой и хвойной настойкой. За стенами хижины разносился шум реки, напомнивший мне о том, что время не стоит на месте.

В прошлой жизни, сидя вот так с женщиной и другом, я бы предался безмятежному счастью и забылся. Но теперь мои мысли занимала тревога о том, удалось ли Йорунн спастись от Хассера и не ступила ли она уже в царство Хель…

Наступала очередная ночь, которая приближала мою встречу с тёмный богом. Я должен был дать бой, но пока ещё не знал, как мне, потерявшему меч, сражаться с бессмертным.

Спать мы улеглись все на один топчан. Я разместился у стены, рядом со мной легла Маргрет, а дальше Лейф, зажатый Годи с другого бока.

— Тесно здесь, — проговорил я.

— Да, тесновато! — буркнул воин. — Мне предложили лечь в другом доме, но Хёрд ведь мне не простит, если я позволю его жене спать наедине с тобой, Бальдр.

Я зло вздохнул. Я очень хотел заняться с Маргрет любовью, но порицающие взгляды Лейфа и Годи мешали мне. Однако, мне не пришлось рассуждать об этом слишком долго: от слабости я уснул раньше всех.

* * *

Наутро меня разбудил тихий скрип двери. Я открыл глаза и увидел, что Маргрет выскользнула на двор. Стояло раннее утро, свет из оконца под крышей едва-едва рассеивал полумрак.

Стараясь не разбудить Годи и Лейфа, я осторожно сел. За ночь дом выстудился, и я потянулся к плащу, лежавшему на скамье, чтобы одеться. После Хельхейма я до неприличия чутко воспринимал холод. Подняв плащ, я увидел мечи: свой и Годи, и кивнул с благодарностью воину за то, что сохранил моё оружие, пока я лежал без сознания. Я закрепил ножны на поясе и почувствовал себя спокойнее.

Солнце ещё не встало. На улице стоял густой туман. Низкие крыши рыбацких домиков неясно выступали из мглы. Мне почудилось, что я оказался в волшебной стране, а не в бедном селении на скалах Змеиной косы.

Неутомимый шум реки не затихал. Но среди гула я разобрал голоса и плеск воды. Я пошёл на звуки. На хлипком подгнившем причале я увидел Маргрет и двоих мужчин, складывающих в лодку сеть. Один из них был в залатанной рубахе с короткой седой бородой, а другой помоложе, с впалыми щеками. На них обоих не было ни одного рунного знака, какими украшали себя воины.

— Приветствую, — поклонился я почтительно.

— Бальдр! — воскликнул седовласый, выйдя вперёд.

Вокруг сильно пахло сырой рыбой, и я поморщился. Рыбак взял меня за руку и крепко сжал её.

— Ты наконец встал! Я очень рад, что ты гостишь у меня. Как тебе дом? — гордо кивнул он в сторону лачуги.

— В нём не дует и не капает, я доволен. Спасибо, — пожал я руку рыбаку в ответ.

Его доброе расположение смутило меня. Чем я мог его заслужить? Наоборот, я принёс привлёк к деревне опасность.

— Мы встречались прежде? — нахмурился я.

— А ты не узнаёшь меня? Я же Рольф! Да, я был тогда помоложе. Мы ходили с тобой в море на китов, и после одной очень удачной охоты ты подарил мне ладью. Но несколько лет назад шторм разбил её, ах, как жаль… Теперь я живу тем, что ловлю рыбу в реке.

— Сочувствую, Рольф, — я похлопал по плечу рыбака, повернулся к Маргрет и ревниво поглядел на неё. — Ты собралась плыть с ним?

— Я хотела попросить Рольфа, чтобы добыл угря. Ты любил его прежде.

Я не помнил, чтобы любил угря, но улыбнулся и взял Маргрет за руку.

— Лучше бы ты грела меня в постели, — сказал я.

— Ладно, Бальдр, Маргрет, — поклонился Рольф, — мы отправляется с сыном ставить сети. Бывайте!

— Бывай, Рольф, — махнул рукой я.

Туман медленно расступался. Мы с Маргрет брели вдоль берега сонной реки. Пологий путь преградила скала, резко вдававшаяся в воду. Я огляделся и, решив, что место достаточно уединённое, бросил на гальку свой плащ.

— Давай посидим, Маргрет. Побудем вдвоём. Я скучал по тебе.

Она кивнула. Мы опустились на землю, под сенью тонких деревьев, цеплявшихся корнями за скалы.

— Так скучал, что потащил в постель другую? — закусила губу Маргрет.

Я прикрыл глаза и покачал головой.

— Поэтому ты ушла?

Маргрет кивнула.

— А почему вернулась?

— Ты знаешь почему…

Маргрет приблизила лицо. Я вдохнул сладостный запах лугов, который она всегда носила с собой. Наши пальцы соприкоснулись, и сердце моё заколотилось, как у мальчишки.