Онлайн книга «Английский дневник»
|
Я осторожно напоминаю, что работаю в кафе не от хорошей жизни. – Если бы я говорил по-английски, то зачем ты вообще мне тогда нужна? Хорошее заявление, ничего не скажешь. Я глотаю его, но оно застревает как кость в горле, и еще долго будет напоминать о себе. Франко следит за нами. Андрей допивает кофе и недовольный уходит. – Он давит на тебя, – говорит Франко и по-отечески поглаживает мою руку. Я молча смотрю на него. Да, Франко, мне тяжело, мне очень тяжело, но я все выдержу, я должна… Однажды стоя за прилавком, я замечаю под одним из столиков смятые бумажки, похожие на деньги. Точно, деньги. Что же делать? Если я их сейчас не подниму, то их заберет кто-то из посетителей. Но в «Чапини» есть правило: если в кафе кто-то что-то забыл и не возвращается за потерей, это становиться собственностью владельцев кафе. Я выхожу в зал, вокруг пусто. Маргарет на кухне и не видит меня, а Франко вышел принять товар. Я наклоняюсь и поднимаю две скомканные банкноты – сто фунтов. Когда Франко возвращается, рассказываю ему о случившемся. – Послушай, Элена, если кто-нибудь будет спрашивать эти деньги, то их надо вернуть. Но если, как ты говоришь, никто не видел, что ты их подобрала, и никто за ними не вернется, мы эти деньги поделим поровну. О’кей? – Он глядит на меня в упор, и я, конечно, соглашаюсь – он менеджер. Через несколько минут в кафе приходит один из наших завсегдатаев. Он озабоченно оглядывается вокруг и подходит к прилавку. Смотрит на меня и на Франко, и говорит, что, возможно, потерял здесь в кафе сто фунтов, две банкноты по пятьдесят. – Где, вы говорите, сидели? – спрашивает Франко. Я подло молчу. Итальянец выходит в зал и вместе с клиентом идет к столику, за которым тот сидел. Двигает стулья, смотрит под столом, вокруг. Разумеется, ничего нет. – Возможно, я потерял их где-то в другом месте, извините. Человек растерян, ему неловко. Он быстро прощается и уходит. Франко достает из кармана пятьдесят фунтов и вручает их мне… Непременно по вторникам и четвергам в кафе приходит изрядно выпивший англичанин. На нем всегда светлый костюм с галстуком, на голове шляпа, которую он вежливо приподнимает, когда здоровается, а в желтых зубах – толстая сигара. Франко называет его Аль Синатра за явное желание походить на Аль Капоне и Френка Синатру одновременно. Аль Синатра пьет. Его костюм засален и в многочисленных пятнах. За ним постоянно тянется шлейф дурного запаха, по которому легко определить, чем страдает его владелец. Но Аль Синатра, разумеется, ничего этого не замечает. Он пропускает в местном пабе стакан-другой виски и, чувствуя себя превосходно, игривой походкой, слегка пошатываясь, заходит в кафе «Чапини». – Мое почтенье, леди и джентльмены, добрый день, – он приподнимает шляпу и раскланивается направо и налево. Люди спешат расступиться – из-за запаха невозможно стоять рядом. Но Аль Синатра воспринимает это как почтение к своей особе. Он проходит к прилавку и заказывает кофе. За соседним столом Маргарет убирает посуду. Он видит только ее спину и короткую юбку. – О, какая красотка! Он проводит рукой по спине Маргарет чуть ниже талии. Беззубая Маргарет выпрямляется и резко оборачивается. Радостная улыбка на лице Аль Синатры сменяется кислой миной. – О нет! Пардон, мадам, пардон. Мы с Франко покатываемся со смеху, прячась за кофемашиной. Я подаю нашему герою-любовнику кофе. Теперь он смотрит на меня, и на лице снова появляется сладкая улыбка дамского угодника. – Дорогая, ты сегодня прекрасно выглядишь! А не завалиться ли нам вечерком в ночной клуб? Ну, это уж слишком! Но я давлюсь от смеха и не могу произнести ни слова. На помощь приходит Франко: – Извините, сэр, но Элена эту ночь дарит мне. Аль Синатра понимающе приподнимает шляпу, берет кофе и садится за столик рядом с прилавком. В зал выходит Тереза. Она убирает посуду, но через минуту забывается и, фальшивя, громко тянет «Что за дитя» Вильяма Дикса. Аль Синатра оборачивается всем телом и с неподдельным восторгом смотрит на Терезу. – Тереза! Строгий оклик Франко заставляет ее замолчать. – Моя дорогая, вы прекрасно поете, не останавливайтесь, дитя мое, продолжайте, – умоляет Аль Синатра. Но Тереза, громко топая, уже убегает на кухню. Франко разошелся. Ему хочется еще поиграть. Он снова подзывает Терезу и спрашивает: – Тереза, как тебя зовут? – Те-те-те-ре-за, – заикаясь, по слогам, выговаривает она с довольной улыбкой на голом лице. – Молодец, – хвалит Франко под добродушный смех Марии, Пепе и Маргарет. – А теперь закрой глаза и сделай вот так, – он дотрагивается пальцем до кончика своего носа. Тереза, моргая, сосредотачивается, закрывает глаза и пытается повторить то, что показывает Франко. Каждый раз ее палец попадает то в глаз, то в ухо, но никак не в кончик носа. – Все, довольно, Тереза, – останавливает ее Франко. – Ты сдала экзамен. Можешь продолжать работу. Аль Синатра допивает кофе и подымается со своего места. – Джентльмены, прошу прощенья, я должен откланяться, – он рукой приподнимает шляпу, делает поворот на сто восемьдесят градусов с заносом влево и, покачиваясь, направляется к выходу… Наступают серые хмурые зимние дни. Я стою за прилавком, а думаю о своих делах. Сегодня мне надо позвонить в «Паттерсон галери». Неделю назад я послала им фотографии работ Андрея, и они ответили, что хотели бы посмотреть оригиналы. В перерыв я быстро перекусываю и бегу к ближайшему телефону-автомату, чтобы позвонить в галерею. Бросаю монету и набираю номер. – Перезвоните, пожалуйста, через пятнадцать минут. Мистер Паттерсон сейчас занят. Я жду пятнадцать минут и звоню снова. – Извините, он все еще занят. Оставьте ваш номер телефона. Он с вами свяжется. Я вешаю трубку. Мне надо бежать в кафе. Нет, так я, определенно, ничего не могу сделать. С моря дует холодный ветер, моросит дождь. На набережной людей нет, в кафе тоже пусто. Мария звонит Франко и распоряжается закрываться. – Сеньора, всего четыре часа! Но я вижу, он кивает головой и объявляет нам, что мы закрываемся. Это значит, что я получу меньше денег… И снова лето. У прилавка столпотворение. – Лазанья? – спрашивает Мария так, будто учиняет допрос. Поливает блюдо испортившимся соусом, – а я предупреждала, что он скис, но она никого не слушает, и подает посетителю. |