Онлайн книга «Невидимки»
|
Все дело в том, что у меня всего лишь половина лица. А на ватных тампонах под бинтами, приложенных к моей ране, до сих пор появляются новые, хоть и очень маленькие, пятна крови. Один из докторов - он совершает утренний обход и каждый день проверяет мою повязку - говорит, что рана до сих пор кровоточит. Я по сей день не могу разговаривать. Я должна забыть о карьере. Я питаюсь лишь детскими смесями. И никто никогда больше не посмотрит на меня как на лауреата государственной премии. Я пишу на листе бумаги: со мной все в порядке. все хорошо. - Ты ведь даже как следует не погоревала, - говорит сестра Кэтрин. - Тебе не помешает хорошенько поплакать. А потом смириться со своей участью. Ты ведешь себя слишком спокойно. Я пишу: не смеши меня мое лицо, если я заплачу, вообще расплывется так считает доктор. Вообще- то я рада. Наконец хоть кто-то это заметил. Все это время я сохраняла нечеловеческое спокойствие. Можно сказать, я была самим олицетворением невозмутимости. Я ни на мгновение не поддалась панике. Я видела собственную кровь, и сопли, и то, как осколки моих раскрошившихся зубов ударяются о приборную доску, но в истерику не впадала. Выкидывать подобные номера бессмысленно, если поблизости нет аудитории. Паникерствовать наедине с самим собой -все равно что хохотать, закрывшись в пустой комнате. Так может поступить разве что ненормальный. Как только авария произошла, я сразу поняла, что умру, если не съеду с автострады, не поверну направо и, проехав двенадцать кварталов, не зарулю на парковочную площадку отделения неотложной помощи "Мемориальной больницы Ла-Палома". Я сделала все вышеперечисленное. Потом взяла ключи и сумку, вышла из машины и направилась ко входу. Стеклянные двери разъехались передо мной прежде, чем я успела заметить в них свое отражение. А народ, толпившийся у кабинета врача - тут были и люди со сломанными ногами, и мамаши, качавшие захлебывающихся от крика младенцев, - завидев меня, все они безмолвно расступились. Потом был морфий внутривенно, малюсенькие операционные ножницы, разрезавшие мое платье. Трусики телесного цвета, которые, по сути дела, всего лишь лоскутик с пришитыми к нему эластичными веревками. Фотографии, сделанные полицией… Агент сыскной полиции, тот самый, который обследовал мою машину на наличие фрагментов костей и тому подобного, который помнит десятки случаев, когда в катастрофах автомобилистам отрезало голову, однажды вновь приходит ко мне и сообщает, что больше ничего не сможет сделать. В мою машину, оставленную на парковочной площадке, через разбитое стекло залетели птицы. Чайки. Возможно, еще и сороки. Они склевали все, что у детективов называется доказательствами "мягких тканей". А фрагменты костей скорее всего унесли с собой. - Вам известно, мисс, что эти твари делают с костями? - спрашивает сыщик. - Бьют их о скалы, чтобы получить костный мозг. Я пишу карандашом на листе бумаги: ха, ха, ха. * * * Перенесемся в тот момент, когда мои бинты вот-вот должны снять. Логопед сказала, что я обязана на коленях благодарить Господа за то, что он оставил невредимым мой язык. Мы сидим в ее кабинете, который наполовину заполнен столом из стали, и она, логопед, объясняет мне, каким образом, не двигая губами, произносят слова чревовещатели. Им важно произвести впечатление, что звуки исходят у них изнутри, поэтому они прижимают язык к нёбу и так разговаривают. Вместо окна в кабинете логопеда плакат. На нем изображен котенок, заваленный спагетти, а внизу подпись: Ставь акцент на позитивном. Логопед говорит, что, если ты не можешь произнести тот или иной звук без помощи губ, замени его похожим звуком. Например, поясняет она, вместо "фэ", говори "хэ". О значении слова, в котором ты производишь эту замену, догадаются по смыслу. - Я хочу посмотреть новые хотограхии, - говорит логопед. Я пишу на бумаге: посмотрите. - Да нет же, - отвечает она. - Тебе следует попытаться повторить за мной. В последнее время мое горло постоянно сухое. Сколько бы в него ни вливали жидкости. Покрывшаяся тонкой пленкой поврежденная область вокруг языка жутко чешется. Логопед повторяет: - Я хочу посмотреть хотограхии. Я изрекаю: - Галгхрэ иоиг хихои кдки. Врач отвечает: - Нет, не так. Ты все делаешь неправильно. Попробуй еще раз. - Голхих гиои ррр оких? - спрашиваю я. Логопед качает головой: - Нет, неверно. Она смотрит на часы. Я говорю: - Гигри риор гиги к гиэл. - Тебе придется много тренироваться! - восклицает логопед. - Занимайся этим самостоятельно. А сейчас попытайся все же повторить ту фразу, которую произнесла я. - Крогир хи хкоэир хохеинкх хен, - выдаю я. Она провозглашает: - Хорошо! Молодец! Молодец! Вот видишь, все очень просто! Я пишу карандашом на листе бумаги: вы меня достали. * * * Перенесемся в тот день, когда с меня сняли бинты. Я не ожидала ничего подобного, но все работники больницы - старшие врачи, доктора-новички, медсестры, вахтеры и даже повара, посчитали, что непременно должны остановиться возле процедурного кабинета и заглянуть вовнутрь. Если я встречалась с кем-нибудь из них взглядом, они тут же неестественно улыбались и выпаливали: поздравляю! Приподнятые вверх края их напряженных губ нервно вздрагивали. Пучеглазые! Так я думала о них всех. И вновь и вновь показывала им картонный прямоугольник с надписью: спасибо. Потом я убежала к себе. Мне привезли новое хлопчатобумажное летнее платье от Эспри. Сестра Кэтрин до самого ленча занималась при помощи щипцов для завивки моими волосами. В итоге они превратились в залитый глазурью большой торт. Эви принесла кое-что из косметики и накрасила мне глаза. Я надела свое модное платье, желая как можно быстрее вспотеть. За все это лето я ни разу не видела ни одного зеркала. Если они мне и попадались, то я не сознавала, что отражающееся в них - это я. Фотографий, сделанных полицией, мне так и не показали. Наконец сестра Кэтрин и Эви закончили надо мною колдовать. Я говорю: - Ге хойл иока хог геохх. Эви отвечает: - Пожалуйста. А сестра Кэтрин растерянно произносит: - Но ведь ты только что поела. Я прекрасно знаю, что меня не понимает ни единая живая душа. И изрекаю: - Конг химмер най гии голли. Эви пожимает плечами: - Да, это твои туфли, но я ношу их аккуратно. Можешь не беспокоиться. А сестра Кэтрин сообщает: |