Она летела, как злой серый дух, и глиняные пористые кирпичи отталкивали её ноги, пружиня. Ярость и непонимание бились в груди, стучали в её сердце, но она унимала их… Пока что унимала.
Служанки прыскали от неё в стороны. После очередной галерейки она остановилась на пару мгновений, вспоминая направление, и сразу же Дерре нагнал её и вцепился в рукав.
- Госпожа… Куда же…
Камайя рыкнула, резко, рывком выдирая у него рукав, и свернула направо, к резным дверям. Это оказался какой-то холл, тихий, холодный, пахнущий пылью и запустением, но грохот её яростных шагов по красивым каменным плитам пола эхом разорвал эту тишину и прогнал пустоту. Навстречу спешил слуга, его глаза расширились при виде Камайи. Она свирепо прищурилась.
- К Аслэгу, - прошипела она. - Сейчас же!
Он скользнул в какую-то дверь, робким жестом показывая подождать снаружи, и она сразу же рванула резную створку на себя, шагая через порог в красивый светлый зал с полками, резной ширмой и большим тяжёлым столом у стены слева, на возвышении.
- Можешь идти. - Аслэг устало повернулся к слуге. - Все можете идти.
Он спустился к ней с возвышения, обхватил её шею пальцами и прищурился. Горячая волна сбила дыхание, Камайя сглотнула.
- Лисица ворвалась во владения льва. - Он сжал руки и поцеловал её, медленно, очень медленно, потом отпустил. - Ты пылаешь, но этот огонь другой.
- Они кланялись мне, - пробормотала Камайя, пытаясь отдышаться. - Аслэг, объясни мне, что происходит. Аслэг!
Он молча отвёл взгляд, потом вернулся на возвышение и сел в большое кресло, напоминающее трон, за массивным столом. Он молчал, молчание с каждым мгновением давило всё сильнее. Камайя сделала шаг, потом ещё один. Аслэг наконец поднял взгляд на неё. В глазах была тьма.
- Нет… - прошептала она, с ужасом глядя на свою руку. - Значит, мне не привиделось это… В ту ночь, когда меня подстрелили… Я думала, это кошмарный сон…
Шёпот срывался на хрип, и она зажала рот рукой. «Хасэг ал тэрду кама инэш лоо»… Стены большого зала медленно смыкались, ползли к ней, сжимаясь, сдавливая, стискивая.
- Скажи, что я не так всё поняла. Скажи, что это ошибка, и ты не делал этого!
Аслэг сунул руку в карман, потом разжал кулак. Алое на ладони, алое, как свежая кровь. Камайя закрыла глаза, и запахи и звуки погасли.
- Камайя… Катын, мас май… - шёпот становился ближе.
Его лицо было над ней, она лежала головой на его коленях, и на миг на душе стало спокойно и легко, но в следующее мгновение красное мелькнуло в памяти.
- Ты… Как ты мог… - Она села, спуская ноги с какой-то мощной резной деревянной скамьи, и закрыла лицо руками. - Как… Ты… Мог?!
Он обнял её за плечи. Его запах обездвижил её, лишая способности мыслить и рассеивая ярость, но стены давили, давили.
- Расторгни этот брак… Вычеркни запись… Позови эным! - Камайя почти кричала. - Я не клялась! Я не давала клятву! Я освобождаю тебя от твоей, и ты освободи меня!
Аслэг резко схватил её, стиснул и перетащил себе на колени, пальцами касаясь её лица, сбивчиво дыша, целуя и снова касаясь.
- Я не могу, ты понимаешь это? Я теперь не могу. Я опоздал. Ул-хас не может развестись. Ты теперь не можешь уйти. Мы теперь прикованы друг к другу. Эту традицию даже я не посмею нарушить. Я могу даже жениться повторно и вывести вторую жену вперёд тебя, но я не могу развестись с тобой. Ул-хас не расторгает брак. Тан Дан не может разорвать связь с Даыл. Мир обрушится.
Камайя глотала воздух, но задыхалась. Красная лента лежала на столе, там, вдалеке, ярко алея посреди комнаты, потерявшей цвета, но она одновременно будто стиснула горло и скользила, затягиваясь. В глазах снова темнело.
- Она приковала меня к тебе… Она передала мне свой титул… Подарок, от которого нельзя отказаться… Это не венец… Смогу совладать... Она ошиблась… Аслэг, она ошиблась! Не могу дышать… Аслэг…
Мир угасал, звуки отдалялись. Лента затягивалась всё туже, и чернота поглотила её.
Тёмные, очень ласковые руки Кэлантай нежно распутывали свалявшиеся серые волосы. Повозка с высокой полотняной крышей, натянутой на дуги, нещадно тряслась по дороге. Яблоко в руках было таким огромным, что укусить его не получалось. Камайя вытерла слёзы, отчего на чумазой руке остались светлые полоски.
- Помочь, милая? - Кэлантай улыбалась, её белые волосы сияли в рассеянном свете под тентом. - Могу надрезать.
- Я сама. - Камайя упрямо прищурилась и открыла рот пошире, так, что челюсть заболела. Яблоко наконец поддалось, и шатающийся зуб хрустнул. - Ой… Зуб.
- Ничего. Он всё равно скоро выпадет. - Серьги Кэлантай покачивались в ушах, паренёк в углу стонал во сне. - И вырастет новый.
Камайя кивнула. Она вспомнила, как Велв учила её плеваться сквозь дырку на месте зуба, а бабушка Ро ругалась на это.
- Мама привязала нитку, когда у меня выпадывал вот этот. - Она показала пальцем в рот. - И дерганула. А то больно было, когда он качался. Есть мешал. К этому она тоже привяжет.
- Не дерганула, а дёрнула. Милая, мама не привяжет нитку. Мы уезжаем отсюда. - Пальцы Кэлантай в волосах были такими нежными, что от их прикосновений хотелось плакать. - В Мадви я отмою тебя и намажу средством от вшей и блох. Смотри, что у меня есть.
Женщина достала резной красивый гребень, очень частый. Камайя повела носом, потому что от него очень уж приятно пахло, и Кэлантай с любопытством склонила голову к плечу.
- Ты чувствуешь этот запах? - спросила она заинтересованно. - Дерево давно выдохлось. Он не пахнет, пока им не начинаешь причёсываться.
- Он сильно пахнет сладким деревом и немного грушей. - Камайя протянула руку к гребню и потрогала его пальцем. - Очертенеть как приятно.
- Милая, это слово говорить нельзя. - Кэлантай вытеребила одну прядь серых волос и начала распутывать её пальцами и гребнем, очень осторожно, отчего его аромат усилился во много раз. - Надо же… У тебя чуткий нос.
- Почему мама не привяжет нитку? - Камайя хрустела яблоком, болтая ногами, и косилась на сияющие серьги Кэлантай и её странную одежду, белую, как снег на вершинах гор в ярком дневном свете, которая пахла какими-то фруктами и свежей холодной травой. - От Мадви сюда всего пара дней пути.
- Камайя, ты не вернёшься сюда. - Голос и прикосновения были мягкими и убаюкивали. - Тебя выкупили. Ты принадлежишь вон тому человеку, киру Салке Руану.
Женщина кивнула на огромного загорелого молодого мужчину со светлыми желтоватыми волосами, которые были похожи на странную длинную щетину, только росли на голове. Он о чём-то тихо беседовал с ещё одним парнем в другом углу большой повозки.
- Он отдал за тебя десять золотых. Ты сможешь отработать их, и тогда будешь свободна.
- Принадлежу? - Рука с яблоком замерла. - Выкупили?
