Камайя посмотрела на Дерре и девушек, которые отошли в другой угол двора, потом повернулась к Бакану.
- Господин, у меня много дел. Не хотелось бы задерживаться.
- Ты и так задержалась тут, - прошипел Бакан. - Что ты устроила в комнате моей матери? Ты довела её до смерти, а теперь оскверняешь её комнату своим грязным дыханием? Как ты посмела зайти туда? Кто позволил?! А-а?!
- Уважаемый господин Бакан забывает, что я Улхасум, - негромко и чётко произнесла Камайя, унимая ненависть, поднимавшуюся от одного вида его лица. - Моя обязанность - следить, чтобы хозяйственная часть была в порядке. Я навела этот порядок в комнате покойной хасум. И, судя по тому, что говорят мои люди, мне придётся сделать это ещё раз.
- Вернись в свои покои и не высовывайся, женщина, - прошипел Бакан. - Если ты ещё раз осмелишься потревожить покой души моей матери, ты пожалеешь. Не смей лезть в дела Артай-хасэна, ты, безродная выскочка. Ты поняла… досточтимая?
Он резко развернулся, обдав Камайю запахом притираний, и удалился, оставив её стоять, зажмурившись, пылая от негодования.
- Госпожа…
- Ничего. Ничего. Всё хорошо. Он брат Ул-хаса. Я спокойна. Всё в порядке. - Это почти помогло, и ярость отхлынула от лица, перестала печь щёки изнутри. - Пойдём. Дерре, узнай, наш гость у себя? Я к Чимре.
Служанка у двери, дремавшая на скамье, вскинулась и вскочила кланяться. Камайя остановила её жестом, постучалась, не надеясь на ответ, но неожиданно услышала отклик.
Чимре бледным черноволосым призраком сидела на своей широкой постели. Окна угловой комнаты выходили на две стороны, и сумерки вплывали в них, почти не тревожимые слабым светом ночника, впрочем, вполне достаточным, чтобы Камайя смогла разглядеть, как запали глаза и осунулось лицо девушки.
Она села рядом с Чимре, с жалостью глядя на нечёсаные волосы, и обняла её за плечи. Чимре подняла глаза, её пальцы были холодными.
- Ты сегодня ела что-нибудь? - спросила Камайя. - Ты решила уморить себя голодом? Чимре, милая, так нельзя.
- Всем плевать. - Голос был тихим и безнадёжным. - Меня отдали на откуп делам Халедана. Улхасум Гатэ предупреждала меня. Она говорила, что ни мне, ни сестрёнкам не дадут ничего решать. Если я умру, это принесёт всем облегчение. Наверное, даже этому чёртову жениху.
- Может, хотя бы увидишься с ним? - улыбнулась Камайя. - Чимре, я много бунтовала, когда была в твоём возрасте, но потом мне частенько бывало стыдно за это.
- Не притворяйся, что понимаешь меня, - тихо сказала Чимре. - Я знаю, что такое долг. Меня готовили к этому с детства. Я знала, что это случится. Но я не хочу. Лучше умереть. Почему я родилась в Артай? Это проклятие… Знатный род - это долг, которым тебя клеймят при рождении… Камайя, я не хочу этого!
- Ты знаешь, кто я? - словно соль и перец на свежую рану. - Чимре, ты думаешь, я не знаю, что такое долг?
74. Кам.Овца
Чимре пожала плечом.
- Ты побочная дочь господина из Арная.
- Я дочь безродной женщины и неизвестного каторжника. Одного из тех, кто приходили к ней и иногда даже оставляли несколько монет. А потом ей оставили ещё десять золотых, и она взяла меня за руку и отдала чужим людям, поверив в их посулы. Ты думаешь, я не знаю, каково это, когда тебя продают? Разницы нет, будь ты из рода правителей или рождена в грязной хижине от безымянного преступника. Твой бунт и твоя голодовка ни к чему не приведут. Пока ты жива, ты можешь бороться. Делать всё возможное, чтобы получить право на собственное мнение. Ты из рода Артай, и ты можешь помочь и другим. Даже если тебя заклеймили этим проклятием, у него есть и вторая сторона. Ты видишь, каково нам приходится? Нас ставят на одну ступень с собаками и лошадьми, а то и ниже, продают и выменивают, считают имуществом. Будь умнее, Чимре! Ты можешь сейчас заработать репутацию глупой склочной девчонки и остаться на этой ступени, а можешь заработать право на своё мнение. Доказать, что ты не ниже мужчин… Я верю, что однажды нам не нужно будет переодеваться в мужскую одежду, чтобы к нам относились как к равным, понимаешь? Но для этого и нужно быть равной или лучшей! И дело не в родовитости, которой все так кичатся во всех концах света. Дело в самой тебе… В твоей воле. Ты понимаешь меня? Мы не можем изменить своё происхождение или стряхнуть долги, будто прилипшую пылинку. Мы лишь можем вести себя достойно.
- Я не знала, что ты… не имеешь рода, - сказала Чимре, теребя кисти на расшитом поясе очень несвежего халата. - Прости.
- Никто об этом не знает, но все будто нарочно тыкают меня в это лицом, - усмехнулась Камайя, вспоминая слова Йерин. - Я не дочь знатного хасэна, и для того же Бакана это как кость поперёк горла. Он только что облаял меня в одном из дворов.
- Ты теперь Артай, как и я. А на Бакана не обращай внимания. Они с Надой всегда такими были. Знаешь, как они поцапались в день пира, когда тебя ранили? Хотя в тот день все распалённые были. Я весь день по закуткам ныряла… Ты, наверное, права. Я насчёт того, чтобы вести себя достойно… Быть не ниже мужчин. А то будет, как с этой дурной Сэгил, которую муж бил, а она всё за ним стелиться готова. Её продают, потом в подарок обещают, а она всё блеет… Даже Алай не побоялась к отцу прийти и правду отстаивать…
- В подарок обещают? - переспросила Камайя. - Тур? Каким образом?
- Нет… Нет. - Чимре сморщилась. - Этот её муж во дворце не появлялся. Я его только по её рассказам знаю, какой он там замечательный. Слуга Бакана Салпату сказал, мол, Сэгил-то твоя любимая на самом деле твоей может стать. Примешь ли такой дар? Как овцу отдавать, клянусь Матерью Даыл! Мерзко! Камайя, я не хочу быть овцой…
- Ты и не будешь. Для начала тебе нужно поесть и помыться. Особенно волосы. Потом - пойти к отцу и попросить прощения. А ещё - встретиться с женихом. Мне кажется, вы найдёте общий язык, - улыбнулась Камайя. - Не знаю, случится ли ваша свадьба через два года, но ссориться тебе с ним не из-за чего и незачем. Помнишь? Вести себя достойно. Я хочу быть уверена, что ты в порядке, Чимре. А сколько скандальных новостей ты пропускаешь, сидя взаперти… - мечтательно добавила она. - М-м-м… Ты бы знала!
От деревянной купели поднимался пар. Очаг трещал, ночной апрельский холод сменялся душноватым теплом. Чимре сильно исхудала, и Камайя с жалостью смотрела на её тонкие ноги и руки, сидя на большой скамье с подушкой у стены.
- Если это правда, то Йерин должны будут вынести из кургана, - тихо сказала Чимре, косясь на Вирсат, которая распутывала мокрые пряди её чёрных волос. - Женщина, изменившая мужу, да ещё осквернившая его погребальное ложе своей нечистой кровью… Это хуже проклятия.
- Юная госпожа правду говорит, - так же тихо сказала Вирсат, смывая пену с волос Чимре тёплой водой из медного кувшинчика. - Её придётся вынести и захоронить отдельно, в степи. Её останки не должны оставаться там.
- Вы что такое говорите, - с ужасом пробормотала Камайя. - Да ну, нет, нет!
