Онлайн книга «Мой худший друг»
|
– Ты всегда мне нравилась, – говорю на эмоциях, не успевая подумать. Арина запрокидывает голову и распахивает глаза, которые до этого были прикрыты. – Видимо… Сюрприз! – ухмыляюсь, не собираясь идти на попятную. – Да? – Всегда-всегда? – Всегда-всегда… * * * – Тихо ты! – Сама тихо. – Блин, – Арина смеется, отклеивая от окна изоленту. Лестница опасно поскрипывает, именно поэтому я Громову и поторапливаю. – Залезай уже. Падать я сегодня не планировал. Арина пролезает в окно, подтягиваюсь следом, оставаясь на улице, упираясь ладонями в подоконник. – Не переживай, если упадешь, я буду ходить к тебе в больницу, – снова смеется. – Давай как-нибудь без этого. Арина прогибается в спине. Ее рука ложится мне на плечо, а в комнате резко загорается свет. Щурюсь и понимаю, что Арина как стояла, так и замерла. – И как это понимать? – спрашивает ее отец. Вытянув шею поверх Аришиной головы, вижу его сидящую на кровати фигуру. Арина кусает губы и, зажмурившись, поворачивается к нему. – Пап, я… – прижимает собранные в замок пальцы к груди. – Тимофей, может быть, ты мне ситуацию прояснишь? Перебрасываю ногу через подоконник и, оказываясь в Аринкиной комнате, первым делом обвожу помещение взглядом, пока не сталкиваюсь им с ее отцом. Глаза в глаза. – Получилось небольшое недоразумение, – пожимаю плечами. – Арина, четыре часа утра, между прочим. Тебе завтра в школу. Я звонил раз двадцать. Громова молчит. Смотрит в пол. – Мы… – пытаюсь внести свою лепту, но ее отец рубит на корню. – С тобой у нас отдельный разговор будет, – смеряет меня взглядом. – Арина, спать, Тимофей, за мной, – вальяжно указывает мне рукой на дверь. – Живо. Аринка всхлипывает. Причем громко. Ее отец это слышит и сразу смягчается. – Не реви, никто тебя не ругает, – вздыхает. – Что-то мне подсказывает, что кое-кто бросится на амбразуру, – и смотрит на меня. Сжимаю Аришкину ладонь и ухмыляюсь. – До завтра, – шепчу и следую за ее отцом. Арина снова всхлипывает и утыкается лицом в ладони. Закрываю дверь в комнату на выдохе. Широкая спина ее отца маячит перед глазами. Спускаюсь по ступеням, в уже знакомую гостиную, которую мы проходим транзитом. Видимо, переговоры будут протекать на кухне. Закладываю ладони в карманы, упираясь бедрами в столешницу, и скрещиваю ноги, пока Громов демонстративно берет в руки телефон и кому-то звонит. Смотрит при этом на меня. В упор. Взгляд тяжелый, но вряд ли это способно хоть как-то напугать. Кто, кто, а Аришкин отец, ни на йоту не сравним в гневе с моим. У нас дома, если папу вывели из себя, лучше отползти подальше и не отсвечивать. Поэтому позволяю себе вольность, смотрю в ответ, чуть приподняв уголки губ. Не дразню, скорее пытаюсь транслировать дружелюбие. Ладно, вру, вся эта ситуация меня выносит на дикий хохот. Но я сдерживаюсь. Прикусываю щеки и отвожу взгляд. Много чего было, но, чтобы меня ловил отец девчонки, ночью, еще и в ее комнате… – Алена, у нас он. Да. Хорошо. От этого диалога, из «трёх» слов, мои брови сползаются на переносице. Это он сейчас матери моей звонил что ли? – Ключи от машины давай. Дядь Степа протягивает ладонь, на которую я нехотя, но практически не колеблясь, кладу ключ. То, что дома, как только родной папенька вернется из Токио, мне влетит, уже неоспоримый факт. Поэтому спорить сейчас, равно усугублять свое же положение. А я этого не хочу. Лучше отдать машину на ночь, чем потом попрощаться с ней на месяц, а может, и больше. – Где были? Громов выдвигает стул. Садится. Движения у него плавные, максимально спокойные. Он вообще по жизни с покерфейсом ходит. Запредельная уравновешенность. Это отпечаток работы или личное качество? – Катались, – неопределенно веду плечом и сажусь напротив. – А как вы узнали, что ее нет? – Светильник не погасила, видимо, сильно торопилась, – ухмыляется. Да, так тупо спалиться могли, походу только мы. Априори, не думая, возвожу этот промах в «мы». Хотя сам я и сработал чисто. – А мама моя тогда откуда…камеры, – щелкаю пальцами. Он отсмотрел записи до того, как я успел все стереть, и, видимо после этого, позвонил моей матери. Обрадовал среди ночи, блин. Кто же знал, что он решит шляться по дому, а не спать? – С телефонами что? – Мой где-то в тачке валяется. Не слышал звонков. И реально ведь не слышал. Вечный «без звука», а если учесть, что ночка у нас получилась бодрой, было точно не до проверки входящих. – Аринин? – Без понятия. При мне ей никто не звонил. Снова на моей роже промелькивает улыбка, которая прямая защитная реакция. И сейчас вот она, совершенно некстати. – В следующий раз, за такие выкрутасы, без детородного органа останешься. Понял? Я тебе операцию без наркоза сделаю. – Более чем, – киваю. – Мы просто покатались. Остальное, это исключительно ваше бурное воображение. Громов прищуривается, а его лежащая на столе ладонь сжимается в кулак. – Ремнем бы тебя по одному месту отходить. Ромео. – Без проблем. Дядь Степа шумно выдыхает, и практически обреченно проводит ладонью по лицу. – Ключи отдам отцу твоему, лично. Водитель за тобой уже едет. – Окей, – отталкиваю от поверхности стола. Выпрямляюсь. Делаю шаг в направлении гостиной, но останавливаюсь. Закусываю нижнюю губу, понимая, что нужно озвучить… Расставить все точки над «i» так сказать. Знаю, что обещал ей молчать, но мое чувство собственности, и неясно откуда, взявшаяся честность, берет верх. – Мне нравится Арина, – смотрю на Громова. – Очень нравится Арина, – повторяю уже громче и ловлю его пристальный взгляд. Глаза у него такие же, как у дочери, серые. Только если у нее, они излучают тепло и свет, то у него, холодные, фосфорящиеся. – А я будто не понял. Ну и чего встал? Иди теперь, успокаивай, – кивает на лестницу, – говори, что папка ругать не будет. Десять минут у тебя. Я засекаю. Пару раз моргнув прослеживаю его взгляд и срываюсь к лестнице. Преодолеваю пролет, практически вламываясь в Аришкину комнату. |