Книга Призраки, страница 29 – Чак Паланик

Эти пакеты с гарантированной защитой от грызунов — они были такие плотные, что нам всем приходилось просить ножи у Повара Убийцы. Из его замечательного набора. Ножи для мяса, ножи для хлеба, для филетирования, для овощей. Кухонные ножницы. Всем, кроме Недостающего Звена: с его челюстью, как медвежий капкан, ему хватало и собственных зубов.

— Вы — вечные, да. А вот жизнь не вечна, — скажет вам мистер Уиттиер. — Когда вы приходите в луна-парк, вы же не ждете, что вам разрешат поселиться там навсегда.

Нет, мы только приходим на время, и мистер Уиттиер это знает. Мы рождены для страданий.

— Если вы сможете это принять, — говорит он, — тогда вы примете все.

Но ирония в том, что если ты это примешь, ты больше не будешь страдать, никогда.

Ты будешь сам искать муки. Получать наслаждение от боли. Мистер Уиттиер даже и не догадывался, насколько он прав. В какой-то момент, в тот вечер. Повар Убийца вошел в салон, даже не потрудившись спрятать обвалочный нож, который держал в руке. Глядя на мистера Уиттиера, он сказал:

— Стиральная машина сломалась. Теперь вам придется нас отпустить…

Мистер Уиттиер поднял глаза и сказал, не переставая жевать сухие тетраззини с индейкой:

— А что там с машиной?

И Повар Убийца показал ему что-то, что держал во второй руке. Не нож. Что-то длинное и болтающееся. Он сказал:

— Один повар, отчаявшийся заложник, перерезал электрический шнур…

Эта штука раскачивалась у него в руке.

Так мы лишились стиральной машины. Еще одно сюжетное событие, которое будет пользоваться спросом.

И тут мистер Уиттиер стонет и сует руку под пояс брюк, внутрь. Он говорит:

— Миссис Кларк?

Прижав руку к низу живота, он сказал:

— Ой, как болит…

Глядя на мистера Уиттиера, вертя в пальцах обрезок шнура, Повар Убийца сказал:

— Надеюсь, что это рак.

По-прежнему держа руку в штанах, утопая в арабских подушках, мистер Уиттиер сгибается пополам, так что его голова оказывается между расставленных колен.

Миссис Кларк делает шаг к нему и говорит:

— Брендон?

И мистер Уиттиер соскальзывает на пол и стонет, подтянув колени к груди.

У нас у каждого в голове — для эпизода в будущем фильме, — эта сцена видится только с участием какой-нибудь кинозвезды, который корчится от наигранной боли на красно-синем восточном ковре. Каждый из нас делает мысленную заметку: «Брендон!»

Миссис Кларк присаживается на корточки и поднимает пустой майларовый пакет, оброненный мистером Уиттиером на шелковые подушки. Ее глаза пробегают по надписи на пакете, и она говорит:

— О, Брендон.

Мы все пытаемся стать камерой, скрытой за камерой, скрытой за камерой.

Последний штрих. Момент истины.

Вариант этой сцены в будущем фильме и телевизионном мини-сериале — непременно с участием известной актрисы из королев красоты. Мысленно мы диктуем ей реплику: «О Господи, Брендон! Иисус милосердный!»

Миссис Кларк подносит пакет к лицу мистера Уиттиера и говорит:

— Ты съел целый пакет. Это же десять порций… — Она говорит: — Зачем? Почему? И мистер Уиттиер стонет.

— Потому что, — говорит он, — я все еще мальчик, и я расту… В будущей постановке королева красоты рыдает:

— Тебя же сейчас разорвет изнутри! Ты взорвешься, как лопнувший аппендикс!

В версии для кинофильма, мистер Уиттиер истошно кричит, рубашка натягивается туго-туго на раздувающемся животе, он пытается судорожно расстегнуть пуговицы. И вот тогда натянутая кожа начинает рваться, наподобие того, как расходится зацепка на нейлоновом чулке. Алая кровь бьет струей прямо вверх, как вода из дыхала кита. Фонтан крови. Вскрики в зрительном зале.

На самом деле, в реальности, его рубашка лишь чуть натянулась. Его руки тянутся к поясу на брюках, расстегивают пряжку. Верхнюю пуговицу на ширинке. Мистер Уиттиер громко пердит.

Миссис Кларк протягивает ему стакан воды:

— На, Брендон. Выпей чего-нибудь. И Святой Без-Кишок говорит:

— Нет, не надо воды. А то он еще больше раздуется. Мистер Уиттиер корчится на красно-синем ковре и наконец растягивается на животе. Он дышит часто и тяжело, как запыхавшийся пес.

— Это его диафрагма, — говорит Святой Без-Кишок. — Пища у него в желудке уже абсорбирует жидкость и разбухает, перекрывая двенадцатиперстную кишку снизу. Десять порций тетраззини увеличиваются в объеме, давят вверх и сжимают его диафрагму, так что легкие не могут вдохнуть достаточно воздуха.

Излагая все это, Святой Без-Кишок по-прежнему поедает горстями сухое чего-то там из своего собственного пакета. И говорит с набитым ртом, не переставая жевать.

А еще это чревато разрывом желудка, когда все его содержимое — кровь, желчь, разбухающие кусочки индейки — изливается в брюшную полость. Туда же проникают бактерии из тонкой кишки, что ведет к перитониту, говорит Святой Без-Кишок, воспалению брюшины.

В нашей киноверсии Святой Без-Кишок — высокий, статный мужчина с прямым носом и в очках в толстой оправе. С лохматой гривой густых волос. У него на шее висит стетоскоп, и он говорит двенадцатиперстная кишка и брюшина. Говорит не с набитым ртом. В фильме он вытягивает руку ладонью вверх и требует:

— Скальпель!

В этой версии на-основе-подлинных-событий мы кипятим воду. Вливаем в мистера Уиттиера порцию бренди и даем ему в зубы палку, чтобы он не прикусил язык. Промокаем лоб Святого Без-Кишок маленькой губкой, а часы за кадром отстукивают тик-так, тик-так, тик-так, — громко-громко.

Благородные жертвы, спасающие своего мучителя. Также, как мы утешали бедную Леди Бомж.

На самом деле, в реальности, мы просто стоим и смотрим. Отмахиваясь от вони после его пердежа. Может быть, мы пытаемся предугадать, как Уиттиер отыграет этот эпизод: выживет он или умрет. Нам действительно нужен режиссер. Кто-то, кто дал бы нам четкие указания, как ведут себя наши персонажи.

Мистер Уиттиер просто стонет, держась за бока.

Миссис Кларк просто стоит, наклонившись к нему. Ее грудь нависает над ним. Она говорит:

— Кто-нибудь, помогите мне отнести его в комнату… Но никто не бросается помогать. Нам нужно, чтобы он умер. На роль злодея у нас есть еще миссис Кларк.

И вот тогда Мисс Америка говорит сакраментальную фразу. Она выходит вперед и глядит сверху вниз на мистера Уиттиера с его раздувшимся животом, с его рубашкой, выбившейся из брюк. Брюки слегка приспустились, так что видна резинка от трусов. Мисс Америка выходит вперед и — хрямс! — пинает мистера Уиттиера ногой в бок. А потом говорит: