Книга Только ты и я, страница 26 – Лор Ван Ренсбург

– Такое приключение мне не нравится. Зачем было подмешивать мне наркотик? Если ты хотела…

– Я все понимаю, Стивен. Но я не знала, как попросить тебя о… Надеюсь, ты простишь меня?

Я прикусываю нижнюю губу. В моем голосе звучит раскаяние, но Стивен молчит. Он хочет, чтобы я продолжала, и я говорю:

– Если ты будешь играть со мной в эту игру, ты не пожалеешь. Это я тебе обещаю. Тебе понравится, правда… Только позволь мне действовать как я хочу, пожалуйста!.. – Произнося последние слова, я наклоняюсь к нему и легко касаюсь губами его губ.

Я целую его, и он не сопротивляется. Его губы раздвигаются, язык проникает глубоко ко мне в рот, и я чувствую на нем слабый привкус джина. Я крепче прижимаюсь к нему и тоже начинаю действовать языком, стараясь перехватить инициативу. Под моим напором Стивен все больше отклоняется назад, пока его спина не прижимается к спинке кресла, а голова не запрокидывается. Наконец я прерываю контакт, но он никак не может отдышаться.

Стивен первым нарушает наступившее молчание.

– И в чем заключается твоя игра?

Я улыбаюсь.

– Не скажу. Но ты будешь доволен, обещаю.

Я беру со столика несколько листов бумаги, которые положила туда, пока он оставался без сознания. Присев на подлокотник дивана, я тяну время в предвкушении дальнейших событий: наверное, что-то подобное испытывает человек, который в жаркий день ненадолго замирает на обрывистом берегу перед прыжком в воду. Очень медленно, не спеша, я перебираю страницы, проверяя, в том ли порядке они разложены (конечно, в том!). Я молчу, но я знаю: стоит мне заговорить, и все придет в движение. Первое же мое слово опрокинет костяшку домино, которая потянет за собой другие.

– Итак, профессор, я думаю, для начала мы проверим, хорошо ли вы знаете литературу. Я буду цитировать художественное произведение, а вы должны назвать автора. Готовы?

– Готов. – Его голос звучит неуверенно, но не потому, что он сомневается в своих знаниях. Он просто не знает, к чему все это ведет.

– Давайте начнем с чего-нибудь простого. Вот, слушай: «В одном мгновенье видеть вечность, / Огромный мир – в зерне песка, / В единой горсти – бесконечность / И небо – в чашечке цветка» ^[14]. Откуда это?

На его лице появляется снисходительная улыбка.

– Уильям Блейк.

Я киваю. Гордыня – сильная штука, никакая липкая лента ее не удержит.

– Отлично, профессор. – Я тоже улыбаюсь и, стащив через голову свитер, бросаю его в сторону. На мне остаются только носки, легинсы и термофуфайка поверх лифчика. Стивен заинтересованно выпрямляется.

– Пойдем дальше. «Я не птица, и никакие сети не удержат меня, я – свободное человеческое существо с независимой волей» ^[15].

– «Джейн Эйр». – Его ответ звенит в воздухе.

Я улыбаюсь и просовываю пальцы под пояс легинсов. В его глазах отражаются огоньки догорающих свечей, но еще ярче в них горит огонь вожделения. Если бы он был волком, то сейчас, наверное, облизывался бы. Но я не совершаю того, чего он ожидает. Вместо этого я наклоняюсь и снимаю носки.

– Давай скорее дальше!

Его неприкрытое разочарование заставляет меня усмехнуться.

– Хорошенького понемножку.

– Знаю, знаю. Давай дальше!

Я переворачиваю страницы, ища очередную цитату.

– Вот, слушай: «Мы любили преждевременной любовью, отличавшейся тем неистовством, которое так часто разбивает жизнь зрелых людей». Откуда?

Он хмурится. Цитата ему знакома, и он пытается вспомнить, в какой книге он ее видел. Я спрыгиваю с подлокотника дивана, делаю шаг и усаживаюсь к нему на колени. Мои губы почти касаются его губ, пока я повторяю только что прочитанные слова.

– Ну как?

– А подсказку нельзя? П-пожалуйста!.. – На последнем слове он выпячивает губы, превращая его в подобие воздушного поцелуя. «П-поцелуя».

– О'кей. «Она была Ло, просто Ло, по утрам, ростом в пять футов (без двух вершков и в одном носке). Она была Лола в длинных штанах. Она была Долли в школе. Она была Долорес на пунктире бланков…»

– «Лолита».

Название великого романа он произносит шепотом, и его теплое дыхание касается моей щеки. От Стивена все еще немного пахнет джином. Не вставая с его колен, я стаскиваю с себя фуфайку, чувствуя, как упирается в меня его твердое естество. Игра ему явно нравится, даже несмотря на то, что он по-прежнему привязан к креслу. Быть может, быть главным героем придуманной мною игры ему даже немного лестно. Не исключено, что сегодня Стивен впервые открыл для себя тот факт, что предвкушение и капитуляция тоже могут дарить удовольствие.

– Что я получу, когда выиграю? – спрашивает он и, скосив глаза, рассматривает ложбинку между моими грудями. Он уверен, что награда за следующий правильный ответ скрывается под чашечками моего лифчика. Мое тело – вот приз, который Стивен рассчитывает получить. Я смотрю на него, и на мгновение его лицо расплывается, черты утрачивают индивидуальность, и Стивен превращается в воплощение всех мужчин, которые считают нас своей собственностью – во всех тех молодых парней, которые хватали меня за зад на вечеринках и в барах, в старика, который шел за мной пять кварталов, когда я посмела не улыбнуться в ответ на его дурацкую шутку, в моего ухажера, который направил мою руку на собственный член через три секунды после того, как мы поцеловались в первый раз.

Да, Стивен абсолютно прозрачен и предсказуем! Просто поразительно, как этого до сих пор никто не понял. Впрочем, людям свойственно не замечать того, чего им видеть не хочется; нередко они просто начинают с умным видом рассказывать разные небылицы, отвлекаясь таким образом от того, что находится перед самым их носом.

– Ну и последняя цитата… «Я постоянно думаю о тебе». Ну, откуда?

Он смотрит на меня с недоумением. Даже немного растерянно. Ничего удивительного – такие расхожие фразы встречаются чуть не в каждом плохом романе.

Я делаю шаг вперед.

– Ладно, даю подсказку… «Благодаря тебе я чувствую себя так хорошо, как никогда раньше».

Но он по-прежнему не опознает цитату. Несмотря на наркотик, несмотря на скотч, которым он привязан к креслу, Стивен по-прежнему спокоен. Он уверен, что хорошо меня знает, что я не представляю для него опасности. Для него я просто Элли, его робкая, стеснительная подружка, которая с готовностью краснеет каждый раз, когда он говорит ей комплименты, любовница, которая позволяет ему обращаться с собой так, как ему хочется, девчонка, для которой он царь и бог. Простая, предсказуемая, надежная Элли… Ни одно мое действие, ни один поступок не заслуживают того, чтобы его обдумать, объяснить, угадать мотив. Ослепленный гордыней и самоуверенностью, он не замечает ничего, что не имеет к нему прямого отношения. Например, Стивен даже не спросил себя, откуда взялось кресло на колесах, к которому он привязан.