Книга Только ты и я, страница 27 – Лор Ван Ренсбург

Я слегка облизываю губы.

– Так уж и быть, даю еще одну подсказку… «Спасибо за прошлую ночь, профессор Х. Тысяча поцелуев. Вечно твоя Д.»

Последние слова заставляют его вздрогнуть. Его мышцы напрягаются, на высоком лбу появляются морщины. Наконец-то он понял, кто автор этих строк. Я вижу, как его правая рука с силой натягивает липкую ленту. Пожалуй, впервые за время нашего знакомства Стивену не удается найти быстрый остроумный ответ. Он вообще не произносит ни слова. Я украла у него все слова. Всегдашняя уверенность исчезает с его лица, и я чувствую, как кончики моих пальцев начинает слегка покалывать от восторга. Впервые за те полгода, что мы вместе, власть оказывается у меня в руках, ему это совсем не нравится. Я чувствую это по тому, как разом сгустился воздух в комнате, как заметался его взгляд… Бедняга! Он не знает, что это еще не конец. Мне нужно еще многое ему сказать.

Да, Стивен явно обеспокоен. Встревожен. В один миг я перестала быть покорной и предсказуемой Элли.

Даже хуже: я знаю про эсэмэски.

И знаю про нее.

12 февраля

Ты заметил меня, когда я неудачно спряталась за кипарисом на противоположной стороне улицы, словно какая-нибудь гребаная Нэнси Дрю ^[16] из телика.

Ты спросил:

– Что ты здесь делаешь?

Потом ты грубо схватил меня за локоть, потащил через улицу и втолкнул в дверь.

Твой дом был мне хорошо знаком, но сейчас он показался мне чужим – настолько чужим, что я съежилась в кресле как мышка, не зная, есть ли для меня здесь место теперь. Даже воздух казался мне другим – в нем витал резкий цитрусовый запах. И вдруг меня словно ударило: воздух пах ею – той, другой…

Ты сел рядом со мной. Твой одеколон почти не скрывал того, другого, аромата, который я так хорошо знала и который привыкла ощущать на своей коже.

– Я тебя люблю! – выпалила я. Я еще никогда не произносила этих слов – до сегодняшнего дня. И не потому, что не хотела, а потому, что боялась твоей возможной реакции.

Ты вздохнул, и этот вздох ранил меня сильнее, чем любые слова, которые, как я думала, ты мог бы сказать. Я не смела поднять глаза, не смела взглянуть на тебя. Вместо этого я стала смотреть на стену за твоей спиной, но мысленно видела только твою неубранную постель и подушку с отпечатком ее головы. Этого было достаточно, чтобы к глазам подступили слезы, но я очень старалась не моргать, чтобы не позволить им пролиться.

Ты сжал мой кулак своими теплыми ладонями.

– Ну, что там у тебя?..

Один за другим ты разгибал мои пальцы, пока не увидел на ладони смятый клочок бумаги. Это была фотография. Та самая. Ты осторожно развернул ее и побледнел.

– Ты хоть понимаешь, что могла погубить меня этой фотографией?! – Теперь твой голос гремел, а твое недовольство и раздражение били меня прямо в сердце словно копер, так что в конце концов мне стало казаться – еще немного, и оно разлетится на кусочки. – Что, если бы она попала в чужие руки?

С этими словами ты выхватил у меня снимок и не глядя разорвал наши бумажные тела и наши бумажные улыбки на мелкие клочки.

Ты превратил нашу любовь в конфетти.

Стивен

Его пальцы оставили на подлокотниках кресла глубокие царапины, под ногти забились коричневые чешуйки искусственной кожи.

Как это могло случиться? Он всегда был очень осторожен с Д., – да и с другими тоже, – и у Элли просто не могло быть причин для сомнений и подозрений. Да и вообще, какого черта?!.. Ведь она ему даже не жена! Наверное, лучшим ответом на ее не высказанные, но подразумеваемые обвинения было бы просто встать и уйти, но, увы: клейкая лента, которой были примотаны к креслу его руки и ноги, не давала ему этой возможности.

Она его провела. Нет, не думал он, что Элли – такая!.. Что она принадлежит к тем девушкам, которые любят играть в игры, особенно – в такие игры.

И что теперь делать?

В гостиной сгустилась неловкая тишина. Стивен был уверен, что у нее есть к нему еще вопросы – как и у него к ней, но ему казалось, что, если он начнет задавать их сейчас, это может послужить косвенным доказательством того, что в ее догадках содержится зерно правды. А ему не хотелось давать ей даже такое преимущество.

В камине громко затрещали дрова. Совсем как старые, сухие кости, которые топчут ногами.

– Ну так что? – спросила Элли и, отойдя в сторону, прислонилась к окну: плечи прижаты к стеклу, ноги скрещены в лодыжках, руки сложены под грудью. Лицо обращено к нему, но выглядит оно суровым и замкнутым, к тому же сейчас она смотрит на него сверху вниз, и ему приходится запрокидывать голову назад и в сторону, чтобы встретить ее взгляд. Да, что-то определенно изменилось, но что – этого Стивен никак не мог взять в толк.

– Я жду, – поторопила она.

Ее глаза… В них Стивен видел холодность, которой не было раньше. Казалось, внутри у нее – пустота, холодный космический вакуум, словно кто-то взял ложку и выскреб ее изнутри как яйцо, оставив одну скорлупу.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь. – Стивен заерзал в кресле и попытался скрестить ноги, на мгновение позабыв о том, что они по-прежнему привязаны к подножке.

– Прекрати, Стивен. Я все знаю. Просто мне хочется, чтобы ты сам это сказал.

Ее голос прозвучал резко и властно, в нем звучало желание управлять событиями, так непохожее на ее обычную мягкую манеру… Именно поэтому Стивен никак не мог понять, кто стоит перед ним. Можно было подумать, что старую, добрую Элли – безобидную Элли – подменили, пока он валялся в отключке. «Наверное, я брежу», – подумалось ему. По идее, сейчас они должны были быть в Стоктоне, как собирались. Они бродили бы по набережной, обходя одна за другой антикварные лавчонки, и она держала бы его под руку и просила помочь подобрать что-нибудь этакое для своей квартирки. И когда она наконец сделала бы выбор, он бы настоял на том, чтобы оплатить покупку, и не потому, что не знал счета деньгам, а просто затем, чтобы увидеть эту ее улыбку, которая ему так нравилась. А потом они сидели бы за накрытым клетчатой льняной скатертью столиком в одном из тех небольших провинциальных кафе, в которых все блюда – если верить меню – изготовлены исключительно из продуктов местного производства и которыми обычно владеют усталые, разочарованные мужчины или женщины, которые сбежали в сельскую глушь, не в силах и дальше выносить напряженную и полную стрессов жизнь в большом городе. Так было бы, если бы события развивались нормальным образом, но вместо этого он почему-то оказался в этом кошмаре… точнее, в кошмарном сне, потому что Стивену по-прежнему не очень верилось, что все это происходит с ним на самом деле.