Книга Аэций. Клятва Аттилы, страница 23 – Алекс Тавжар

Зеркон вопросительно взглянул на племянника, но тот помотал головой. Дерутся чужие.

Вот и пусть дерутся. Карлик бочком, бочком, пробрался к запертой двери. Выбегая из дома, он прихватил с собой железный лом и теперь вручил его Гауденту.

— Ломай запор, пока нас никто не видит, — шепнул, выпучивая глаза.

Гаудент попробовал, но не вышло. Запор у конюха был добротный. С той стороны двери́ посыпался град ругательств. Зеркон аж растрогался, уловив знакомые интонации.

— Дай-ка сюда, — велел он племяннику, перехватывая лом. Подналег на дверь, поднатужился, прикладывая не только силу, но и умение, и со скрежетом выломал запор.

Из конюшни выскочил брат Гаудента Карпилион. Вид у него был отчаянный. Весь в синяках и царапинах, в разорванной на плече одежде он походил скорее на юного варвара, чем на сына известного римского полководца, от которого унаследовал разве что русый оттенок волос. По уговору с Аэцием его выдавали за младшего брата. Карпилион в это верил и страшно гордился, что не уступит в сноровке значительно более рослому Гауденту.

— Ну-ка, ребятки, бегом отсюда, — окликнул Зеркон племянников и первым сорвался с места.

В сумерках он казался таким же мальчишкой, как и Карпилион, но бежал значительно медленнее и скоро запыхался. Благо бежать было недалеко.

— Заприте ставни и дверь, — велел он, племянникам забегая в дом. — И ведите себя потише. Как будто нас нет.

Некоторое время после этого карлик сидел на полу и никак не мог отдышаться.

— Почему ты сразу меня не вызволил? — услышал он, как разгневанный Карпилион упрекает брата.

— Я предложил тебя выкупить, но конюх потребовал слишком много, — рассудительно, как и всегда, отвечал Гаудент.

— Так надо было свернуть ему шею!

— И что потом? Превратиться в преступников и всю жизнь убегать от стражи?

— А, по-твоему, лучше оставить меня в этой грязной вонючей конюшне?

— По-моему, лучше занять у кого-нибудь, чтобы хватило на выкуп.

Каждый отстаивал собственную правоту. Оба ведь были по матери норками. А уж если норки сойдутся в споре, то никогда не уступят.

— Эй, довольно. Перестаньте браниться, вы же братья, — приструнил их Зеркон.

— Как здорово, что ты меня выручил, — сейчас же откликнулся Карпилион, бросаясь на колени рядом. — Я уж боялся, что придется промаяться несколько дней взаперти.

— Молчи лучше, негодяй, — огрызнулся Зеркон, хотя и подтаял внутри от доброго слова. — Опять тебя угораздило ввязаться в неприятности. Да еще с сыновьями уважаемого человека.

— А что надо было? Терпеть насмешки?! — вспылил Карпилион. — Они сказали, что мы с Гаудентом родились у какой-нибудь суки, поэтому её тело сожгли на костре. Я просто засунул им эти слова обратно. Наш отец поступил бы так же. Разве нет?

— Ваш отец… — со вздохом проговорил Зеркон и опустил глаза.

— С ним что-то случилось? Он погиб? — посыпалось с обеих сторон.

— Почему погиб? — всполошился карлик. — Об этом еще ничегошеньки неизвестно.

— Раньше ты говорил, что отец служил у Аэция, — сказал Гаудент. — Я слышал, южане разбили их в пяти миллиариях от Аримина. Это правда?

— Конечно, правда! — воскликнул Карпилион, не дожидаясь ответа дядьки. — Теперь они только и хвалятся, что победили непобедимых! Жаль, у меня нет войска, — добавил он с ненавистью. — Я бы заткнул им глотки.

Оба и думать не думали, что говоря об Аэции, говорят о своем отце. Как и для всех мальчишек, для них было важно, чтобы отец оказался героем, и уж если погиб, то только геройской смертью. Зеркону хотелось их успокоить. Аэций не разрешил раскрывать сыновьям свое настоящее имя, но остального запрет не касался, и карлик этим живо воспользовался.

— В сражении при Армине погибли не все. Кое-кто выжил, — произнес он таинственным голосом.

— Значит, отца не убили?! — не удержался от нового возгласа Карпилион.

— Да тише ты, труба иерихонская, — выразительно поглядел на него Зеркон. — Ваш отец находится в Маргусе, в плену. Но об этом… — предупредил он, прикладывая указательный палец к губам, — нельзя не то, что кричать, но даже шепотом думать.

— В плену у кого? — не понял Карпилион.

— Да у тех, кто его заточил, — с досадой ответил карлик. — В Равенне его не сегодня-завтра объявят врагом. И вам, как детям врага Империи, лучше уехать подальше. Отправляться надо немедленно. В Норике у меня есть дальние родичи. Они вас укроют. Остальное расскажу по дороге. Так что собирайте пожитки и бегом к городским воротам. Живо.

Гаудент хотел уж подняться с места, но Карпилион остановил его возгласом.

— Не́чего нам делать в Норике. Мы поедем в другое место.

— Куда это? — осведомился карлик.

— В Маргус. Вызволять отца, — ответил Карпилион и порывисто глянул на брата. — Гаудент, ты со мной?

В ответ его брат, не раздумывая, кивнул.

Напрасно Зеркон убеждал племянников отказаться от этой затеи. Напрасно потратил свое красноречие. Карпилион как обычно уперся и продолжал стоять на своем — если врагом Империи считают его отца, то врагом Империи будет и он.

«Зачем я только сболтнул про Маргус. Кто меня тянул за язык. Ослиная голова», — стенал про себя безутешный карлик, и все же, несмотря ни на что, в глубине своей норской души испытывал гордость за своевольного несгибаемого мальчишку, у которого не возникло и тени сомнений спасти отца или нет. Вдохновившись его решимостью, Зеркон и сам подумывал, может и правда удастся что-нибудь сделать. Кому же радеть за несчастного узника как не его сыновьям?

— Никуда я вас не пущу. Ни в Маргус, ни в Камаргус. Даже думать об этом забудьте! — повторял он для вида, а сам прикидывал про себя, какие вещи понадобятся в пути, и уже через некоторое время все трое, одетые по-дорожному, двинулись к городским воротам.

В Маргусе

— Почему тут так холодно, — удивлялся Карпилион затянувшейся непогоде.

— Мало того, что холодно, так еще и кормят какой-то несъедобной мутью. И места тут дикие. И дороги несносные, — вторил ему Зеркон, уплетая в три горла всё, что подавали на стол гостепримные хозяева постоялого двора. В пути ему ни разу не пришлось ковылять на своих двоих. По хорошей твердой дороге его везли на повозке, а в местах, где повозка не могла проехать, сажали на мула, накрытого мягкой попонкой.

Маргусом в этих краях называли оживленное поселение на равнине, а собственно крепость находилась чуть дальше у холмов. В неё никого не пускали. Повозки с продовольствием и те разгружали возле ворот.

— И как мы туда проникнем? — ехидно спросил у племянников Зеркон.

— Обратимся в пташек, — огрызнулся Карпилион.

— Тогда охранники мигом перестреляют нас на ужин, — невозмутимо ответил карлик. — И, думаю, ты будешь первым, потому что лезешь всегда вперед.