Книга Мой любимый герцог, страница 35 – Эви Данмор

– Никогда? – Пока он размышлял над ее признанием, его внимание привлекли обнаженные руки Аннабель. – Я попрошу слуг принести ваше пальто, – сказал он.

Из темноты раздался ровный голос:

– Его уже несут.

Они оба вздрогнули. Как долго Монтгомери стоял там, в тени?

Герцог подошел ближе, но в тусклом свете все равно было невозможно разобрать, какое у него настроение. Был ли он зол на нее из-за лорда Марсдена?

– Монтгомери, – сказал Перегрин. – Тогда я оставляю мисс Арчер на ваше попечение. – Он поклонился Аннабель. – Мисс.

Юноша неторопливо вошел в дом, а Монтгомери уставился ему вслед, будто размышлял, не приказать ли ему вернуться. Вместо этого он сказал:

– Прячетесь, мисс?

Аннабель съежилась.

– Я бы назвала это тактикой уклонения.

Он то ли презрительно фыркнул, то ли просто усмехнулся.

– Спасибо, – начала она, – спасибо за то, что…

Защитил меня? Потому что именно это он и сделал своим небольшим вмешательством – защитил от своры его собственных друзей, не меньше.

– Не стоит благодарности, – ответил Монтгомери.

– Вы неоднократно намекали, что у меня не складываются отношения с влиятельными персонами, – сказала она беззаботным тоном. – Вынуждена с вами согласиться.

Монтгомери прислонился спиной к балюстраде.

– Отношения с влиятельными персонами или с глупцами?

– Прошу прощения?

– Аргумент, выдвинутый сегодня вечером, имел столь явный логический изъян, что я не смог преодолеть искушение указать на него.

Аннабель озадаченно рассмеялась.

– А ведь и правда!

Мгновение они смотрели друг на друга, и его губы подергивались, словно он пытался сдержать улыбку. Вдруг Аннабель осознала, что сама она улыбается ему во весь рот. И сразу отвернулась к темным садам внизу террасы.

– Неужели и вправду мнение авторитетной персоны не подлежит критике, каким бы нелепым оно ни было?

– Отчего же нет? – сказал он. – Во‑первых, вы не солдат, а Марсден не ваш командир. И во-вторых, лидер должен быть компетентным, иначе он неизбежно столкнется с бунтом.

– Так значит, вы за лидерство, основанное исключительно на заслугах, ваша светлость?

Неожиданно для нее самой реплика прозвучала чересчур саркастично по отношению к Монтгомери, оказавшемуся у руля власти лишь по праву рождения.

Герцог долго молчал, и она поняла, что вымещает на нем досаду, не имеющую к нему никакого отношения: из-за Марсдена с его маркизой Хэмпшир. И, возможно, из-за отношений. А Монтгомери позволял ей выпустить пар, как взрослая кошка позволяет котенку вцепиться в нее своими коготками.

– Скажите, – сказал герцог, – каково это – находиться в окружении людей, которые считают себя выше вас, несмотря на то что они и в подметки не годятся вам по уму и способностям?

Аннабель уставилась в темноту, на мгновение потеряв дар речи.

Как? Как он узнал о ее чувствах?

И почему он, зная о них, побуждает ее открываться еще больше? Рассказывать ему, как похоже на яд, вытекающий по капле, это льстивое, снисходительно-успокаивающее отношение мужчин к малейшему проявлению независимости с ее стороны, с которым она сталкивается постоянно? И что однажды оно ожесточит ее сердце и гнев прорвется наружу?

Аннабель покачала головой.

– Что поделаешь, ваша светлость. Я никогда не могла безропотно следовать за теми, кто выше меня. Полагаю, что во мне какой-то дефект.

– Дефект, – повторил он. – Вы знаете, самый важный урок, который я усвоил за время учебы в Сандхерсте, касался лидерства. Признать человека лидером люди могут по многим причинам, но для солдата существует лишь две: профессионализм командира и его безупречная репутация.

Не было ничего удивительного в том, что герцог учился в Сандхерсте, а не в Оксфорде или Кембридже – многие аристократические семьи отправляли своих отпрысков в знаменитую военную академию, и, по правде говоря, Монтгомери подходила военная служба.

– Охотно верю, – сказала она, – но ведь я не солдат.

– А может, все-таки солдат? В глубине души.

Теперь Аннабель взглянула на него с недоумением. Странно слышать подобные вещи от такого человека, как он. Она – солдат… Эти слова чем-то задели ее, в душе шевельнулась обида.

– Солдат должен быть очень проницательным, ведь его жизнь целиком зависит от того, насколько умелым окажется его командир, – пробормотала она.

Монтгомери пожал плечами.

– Жизнь женщины тоже зависит от того, насколько умелым окажется ее мужчина.

– Представьте, бывает и наоборот, – сухо сказала она, вспомнив о Гилберте, неспособном растянуть жалованье до конца месяца, и о своем отце, забывавшем поесть, когда с головой погружался в книгу.

– Так вот почему вы не вышли замуж. Потому что мужчины в Кенте сплошь неумехи?

Монтгомери произнес эти слова как бы вскользь, словно не считал их бесцеремонным вторжением в ее личную жизнь. Аннабель была так ошеломлена, что даже не попыталась ответить.

В глазах Монтгомери плясали два огонька от отражающихся фонарей.

– Кажется, я наговорил лишнего, – произнес он в ответ на ее молчание.

Верно подмечено, ваша светлость, наговорили. И вряд ли случайно. Этот человек никогда ничего не делал и не говорил случайно.

– Я просто не хочу замуж, – сказала Аннабель. – У меня на то свои причины.

Позади скрипнула дверь, и появился лакей с пальто.

Аннабель сразу замкнулась, спряталась в защитную скорлупу, благодаря бога за то, что их прервали. Теперь они просто молча стояли вместе, она и Монтгомери, притворяясь, что изучают ночное небо.

– Почему вы разрисовали звездами потолок библиотеки? – спросила она.

– Прихоть моего отца. Ему нравились такие вещи.

– Как астрономия?

Аннабель скорее почувствовала, чем увидела его кривую улыбку.

– Нет, – ответил Монтгомери, – скорее дорогие, причудливые фантазии.

Возможно, покойный герцог ей понравился бы.

– Но все же почему небо зимнее?

Монтгомери замолчал. Значит, она затронула что-то глубоко личное.

– Потому что я родился зимой, – наконец произнес он. – На потолке изображено небо над замком Монтгомери в ночь моего рождения.

Он говорил будто бы нехотя, через силу. Кажется, герцогу, как и ей самой, не слишком нравилось открывать тайны своей души. И все же он только что открыл одну. Откровенность за откровенность. Честная игра, он был справедливым человеком.