Книга В погоне за Алой, страница 73 – Изабель Ронин

Я знал эту игру, играл в нее тысячу раз.

– Уже нет, – ответил я, но в моем ответе не хватало энтузиазма. Она, казалось, этого не заметила, ослепив меня белозубой улыбкой. Если я правильно помню, теперь как раз надо спросить, не хочет ли она прокатиться куда-нибудь еще.

Некоторым девушкам нужно льстить, чтобы им было не так зазорно спать с незнакомцем, некоторым надо купить несколько шотов выпивки или потанцевать с ними пару раз на танцполе.

Это все одна игра. Извращенная игра, в которой не бывает победителей. Потому что в конце все чувствуют в себе опустошенность.

А Алая делала меня…

– Прости, – сказал я, виновато ей улыбаясь. – Не могу.

От мысли, что я пересплю с другой девушкой, меня начинало мутить. Я оттолкнулся от барной стойки.

«Ты думаешь только о том, чего хочешь сам. А как же я? Все это, мы. Все случилось так быстро. Я тебе говорила: я еще не готова, но ты все равно на меня давил. Я не могу дать тебе больше, Калеб. С меня хватит. Я хочу, чтобы ты от меня отстал».

К черту все.

Я, не глядя, пошел на выход, не обращая внимания на людей, с которыми сталкивался. Я услышал женский крик и проигнорировал его. Мне просто хотелось уйти отсюда к чертовой матери.

– Ты что, слепой, мудак? Ты пролил коктейль моей девушки и думаешь, что можешь после этого так просто свалить?

Парень орал мне в лицо, слюна летела во все стороны. Он встал очень близко и схватил меня за руку.

– Убери руку, – сказал я спокойно.

Он толкнул меня, и после этого я сорвался. Я только начал разогреваться. Следующее, что я помню, – как меня вышвырнули из клуба.

– Не возвращайся сюда, придурок.

Пока я шел до парковки, ребра болели, челюсть пульсировала. Я посмотрел на кулаки и заметил на них кровь. Свою.

Сев в машину, я подумал о ней. Встретил я ее не в этом клубе, не на этой парковке. Но все равно вспомнил ее.

Я подумал об ее алом платье, алых губах, темных глазах, видящих меня насквозь. Взгляд был не по годам взрослый, чувствовалось, что эти глаза видели многое в этой жизни.

«Я дала тебе больше, чем кому-либо, Калеб».

Я прикрыл глаза и положил голову на руль. Надо было дать ей вскрыть грудную клетку и вырвать мне сердце – всяко лучше, чем то, что я чувствовал сейчас.

Я бесцельно колесил по улицам, громко врубив радио, чтобы отвлечься от мыслей. Я неосознанно сбросил скорость и тут понял, что я на улице Кары. Алая сказала оставить ее в покое. Что я здесь делаю? Разве мне не хватило того, что я бегал за той, которой не нужен? Почему я не могу ее отпустить?

Я знал, что надо уезжать. Но я припарковался на той же улице и уставился на свет в гостиной. Я до сих пор был зол, но как ничтожество – собственно, им я и был, – сидел и надеялся, что увижу ее хоть мельком.

Я прищурился, заметив, как знакомая фигура на мотоцикле остановилась перед домом Кары. Он был одет в черную кожаную куртку и черные штаны. Шлем закрывал лицо, но я знал, кто это.

Его голова повернулась к двери. Он остался на месте и напрягся, решая, зайти или уехать. Я опустил стекло.

– Хочешь по пивку? – закричал я.

Он поднял забрало и кивнул.

– Поехали ко мне.

Я кивнул и устремился за ним.

* * *

– Преследуешь бывшую? – спросил я Кэмерона, когда он вышел из кухни. Когда мы к нему приехали, было почти два часа ночи. Я подождал его на заднем дворе, пока он нес нам пиво. Он дал мне банку и кивнул, даже не пытаясь ничего отрицать.

– Время от времени.

– Мне стыдно говорить людям, что я с тобой знаком. – Я выдохнул. – Но тут я тебя могу переплюнуть.

– Это вряд ли, – усмехнулся он, садясь возле меня. – Так что ты делал возле дома моей… – Он откашлялся. – Возле Кары?

Ответить было несложно: все-таки первым поймал его с поличным я.

– То же, что и ты. Алая… – Мой голос затих. Передо мной появилось ее лицо – рассерженное, с болью в глазах, а потом отстраненное, когда она велела мне больше так ее не называть. – Вероника, – поправился я, – живет у твоей девушки дома. Она порвала отношения.

Ее имя казалось мне чужим. Вероника. Мне оно нравилось. Сильное, красивое. Но для меня она оставалась Алой.

– Мне жаль, брат.

Я беспокойно встал с места и подошел к краю бассейна, уставившись на свет, отраженный от воды.

– Да. У нас все было хорошо. Нет, даже не так. Все было отлично. Или я так думал. А потом я все похерил. – Я глотнул пива. – Приезжала Беатрис-Роуз.

– Черт. Твоя девушка знала о ней?

Я почувствовал, как начинает болеть голова, и прижал пальцы к векам.

Она больше не моя девушка.

– Нет. Это – еще один кусок дерьма в куче дерьма под названием «надо было ей сказать».

Он кивнул.

– Я бы тоже не стал рассказывать, если тебя это как-то утешит. Это не то чтобы ложь. Так, умолчание.

Я кивнул, довольный тем, что он меня понял.

– Но она так не считает, понимаешь? Кара… – Он прочистил горло. – Скажем так: я знаю, как ведут себя девушки, когда узнают о бывших от кого-то, но не от тебя. Это некрасиво. – Он встал возле меня и вручил мне новое пиво.

– Не знаю, почему женщины так любят копаться в прошлом. Оно для них как навязчивая идея. – Кэмерон усмехнулся. – Кара мне говорила, что ей нет дела до девок на одну ночь. С ее точки зрения, они не считаются. Но если у нас затягивалось до пары недель и дело доходило почти до отношений, она требовала, чтобы я о них рассказывал. – Он сделал большой глоток пива. – Как будто это панацея от рака. Будто от этого изменится мое отношение к ней. – Он вытер рот тыльной стороной руки. – Она была для меня любовью всей жизни.

Кэмерон редко говорил о Каре. Я удивленно на него поглядел. Он смотрел в темноту. Задумчиво, тоскливо.

– Вы с Карой… – начал я.

Он покачал головой.

– Я позвал тебя не о Каре говорить, дружище. Я не могу… не могу больше говорить о ней.

Я узнал выражение его глаз. Это была боль, словно его пытали. Может, потому он мне открылся и рассказал о Каре. Он заметил такой же взгляд у меня.

Больно говорить о девушке, которую ты любил больше всех… и потерял.

– Понимаю, – уступил я.

– Так ты расскажешь, что случилось?

– Помнишь, у Беатрис-Роуз в старшей школе были панические атаки?

– Да. Ты вечно бежал ее спасать. Эта девчонка вертела тобой как хотела.

Я замолчал и уставился на него.

– Что?

Он пожал плечами.