Книга Джуд Незаметный, страница 85 – Томас Гарди

Внимательно прочитав эти объявления, вдова в трауре двинулась в обратный путь, с досужим видом наблюдая за движением и сутолокой ярмарки. Вскоре ее внимание привлек небольшой лоток с пирожками и имбирными пряниками; он был накрыт безупречно чистой скатертью, и стоял между более затейливыми сооружениями из дерева и холста. Хозяйка лотка была молодая женщина, видимо, неопытная в торговом деле; ей помогал мальчик с лицом восьмидесятилетнего старика.

— Вот тебе на! — пробормотала про себя вдова. — Да это его жена Сью… если они вообще женаты! — Она приблизилась к ларьку и приветливо проговорила: — Здравствуйте, миссис Фаули.

Сью вспыхнула, узнав Арабеллу под креповой вуалью.

— Добрый день, миссис Картлетт, — сухо ответила она. Но голос ее несколько смягчился, как только она заметила на Арабелле траур. — Как?.. Неужели вы потеряли…

— Моего бедного мужа, да-да! Он внезапно скончался шесть недель назад и оставил меня не очень-то обеспеченной, хоть он и был мне добрым мужем. Если трактиры и приносят доход, то все забирают себе те, кто производит спиртное, а не те, кто им торгует… Ну, а ты как поживаешь, малыш? Наверно, не узнал меня?

— Нет, узнал. Вы та тетя, которую я сначала считал своей мамой, но потом понял, что вы вовсе не моя мама, — ответил Старичок на уэссекском диалекте, который он к тому времени полностью освоил.

— Так, так. Впрочем, это неважно. Я твой друг.

— Джуд, — обратилась к мальчику Сью, — сходи с подносом на вокзал, по-моему, должен прийти еще один поезд.

Когда мальчуган ушел, Арабелла продолжала:

— Да, из бедняжки красавца не выйдет! Неужто он и вправду не знает, что я его мать?

— Не знает, но чувствует, что с его происхождением связана какая-то тайна, — только и всего. Джуд собирается рассказать ему все, когда он станет старше.

— С чего это вы затеяли торговать пряниками? Вот удивительно!

— Это мы так, на время придумали, пока находимся в затруднительном положении.

— Значит, вы все еще живете с ним?

— Да.

— Замужем?

— Конечно.

— И детишки есть?

— Двое.

— И, вижу, ожидаете третьего?

От грубости и бесцеремонности вопроса Сью болезненно сжалась, и ее нежный маленький рот дрогнул.

— О господи!.. Я хочу сказать, слава богу! О чем же тут плакать! Многие гордились бы на вашем месте!

— А я и не стыжусь… напрасно вы так думаете! Но порой мне кажется так ужасно и трагично — производить на свет живые существа!.. Для этого надо быть очень самонадеянной… И вот я задаю себе вопрос, дано ли мне на это право?

— А вы не задумывайтесь над этим, милочка. Но вы мне так и не сказали, с чего вам вздумалось заняться таким делом. Джуд был раньше таким гордецом, что далеко не всякое занятие считал для себя подходящим, не говоря уж о торговле с лотка!

— Возможно, мой муж немного изменился с тех пор. Думаю, теперь он уж не такой гордый! — Губы Сью дрогнули снова. — Ну, а мне пришлось заняться торговлей после того, как Джуд простудился. Как-то в начале года он облицовывал стены мюзик-холла в Куортершоте, шел проливной дождь, работа была спешная, и надо было закончить ее к сроку. Теперь ему лучше, но болел он долго и тяжело. С нами живет старушка вдова, наша старинная приятельница, она помогала нам во время его болезни, но скоро она уезжает.

— Ну, а что касается меня, я тоже, благодарение богу, достаточно уважаемая особа и после утраты мужа стала ко всему относиться серьезнее… Но почему все-таки вы выбрали именно пряники?

— Чисто случайно. Джуд с детства обучался ремеслу булочника, и ему пришло в голову попробовать делать пряники, тем более что этим можно заниматься, не выходя из дому. Мы называем их "кристминстерские пирожки". Их очень Охотно берут.

— Никогда таких не видела. Скажите на милость! Да тут и окна, и башни, и шпили! К тому же они, ей-богу, очень вкусные! — Не спросив разрешения, она взяла пряник и бесцеремонно его ела.

— Да, — сказала Сью, — они воплощают воспоминания Джуда о кристминстерских колледжах. Как видите, тут и окна с ажурными переплетами, и галереи. Ему взбрело в голову делать их из теста.

— Все еще сходит с ума по Кристминстеру, даже когда лепит свои пряники! — рассмеялась Арабелла. — Как это на него похоже! Просто одержимый! Наверное, теперь уж он навсегда останется таким чудаком!

Сью вздохнула, и на лице ее отразилось страдание — она не могла слышать, когда осуждали Джуда.

— Неужто вы сами-то не считаете его чудаком? Бросьте! Уж, верно, считаете, как бы сильно его ни любили!

— Конечно, Кристминстер для него нечто вроде навязчивой идеи, и он никогда от этого не излечится. Он до сих пор видит в нем рассадник возвышенных и смелых мыслей, тогда как на самом деле это просто сборище заурядных школьных учителей, отличительная черта которых — рабское преклонение перед традициями.

Арабелла с насмешливым любопытством смотрела на свою собеседницу, — ее не столько удивлял смысл ее слов, сколько ее манера выражаться.

— Чудно слышать такое от торговки пряниками! Почему вы снова не пойдете в учительницы?

Сью покачала головой.

— Меня не возьмут.

— Из-за развода?

— Да, и еще по другим причинам. Впрочем, я и не стремлюсь к этому. Мы отказались от всяких честолюбивых замыслов и были очень счастливы, пока он не заболел.

— Где вы живете?

— Мне бы не хотелось отвечать на этот вопрос.

— Здесь, в Кеннетбридже?

По выражению лица Сью Арабелла поняла, что угадала.

— А вот и малыш возвращается! — продолжала она. — Мой сын и Джуда!

Глаза Сью сверкнули.

— Вам не к чему лишний раз мне об этом напоминать! — воскликнула она.

— Ладно, хотя я, может, и не прочь забрать его к себе. Но ей-богу, — ах, грех сказать, да сказала такое слово, — мне жаль отнимать его у вас… Правда, у вас и своих достаточно, зато мальчуган в хороших руках, уж это-то я знаю. И я не из таких, что идут наперекор воле господа бога. Теперь я стала другой.

— Неужели? Как бы я хотела научиться смирению!

— А вы попытайтесь, — ответила вдова с видом человека, нисходящего до собеседника с безмятежных высот своего духовного и социального превосходства. — Хвалиться тем, что прозрела, не стану, но теперь уж я не та, что раньше. Как-то после смерти Картлетта я проходила мимо церкви по соседней улице и вошла туда, чтобы укрыться от ливня. После тяжелой утраты мне необходима была чья-то поддержка, ну а поскольку это праведнее, чем джин, я стала аккуратно ходить в церковь и обрела там успокоение. Но мне пришлось расстаться с Лондоном, и теперь я живу в Элфредстоне с моей подружкой Энни, чтобы быть поближе к родным местам. Сюда-то я приехала не ради ярмарки. Просто сегодня днем известный лондонский проповедник будет закладывать здесь первый камень новой часовни, вот мы с Энни и явились сюда. Ну, а теперь мне пора — она ждет меня.