Книга Тьма в хрустальной туфельке, страница 31 – Дж. Дж. Харвуд

– Конечно же, она будет в порядке. У неё есть я.

Элеонора обняла обеих девушек.

– Это ненадолго, – шёпотом повторила она, стараясь сдержать дрожь в голосе. – Я вернусь – оглянуться не успеете.

Никогда прежде Элеоноре не доводилось видеть женщины настолько неестественной, как Фелисити Дарлинг. Гостья казалась механической – сидела в кресле с идеально прямой спиной, и даже ноги её и руки были изогнуты под идеальным углом. Она аккуратно подобрала под себя ступни, а её лицо выражало вежливое безразличие. А когда Фелисити поднесла к губам чашку, Элеонора прислушалась, не доносится ли щёлканья шестерёнок.

Когда она увидела Элеонору и Чарльза, её улыбка встала на место, словно по щелчку.

– Ах, Чарльз, вот вы где! Я уже начала думать, что ты навсегда запрёшься в этом кабинете. А что это за прелесть?

Она говорила с лёгким намёком на манчестерский акцент, хотя тщательно пыталась это скрыть.

– Элеонора любезно согласилась занять место твоей камеристки во время твоего пребывания в «Лэнгхэме».

Элеонора сделала реверанс, но Фелисити уже снова заговорила:

– Какое очаровательное юное создание! Где ты её нашёл? Прошу, садись, выпей чаю.

С этими словами Фелисити резко кивнула, отсылая Элеонору. Девушка пошла наверх, собирать свои вещи. Как странно было думать, что у Чарльза есть невеста. Она никогда не думала о нём как о человеке, который может влюбиться, хотя сейчас, когда вспоминала его широкие плечи и лёгкую улыбку, сама не понимала почему. Он только что вернулся из Парижа. Они с Фелисити познакомились там? Водил ли он её в сверкающую Opéra Garnier, прогуливался ли с ней под локоть мимо старых картин в Musée Louvre, держал ли её за руку на берегу Сены, улыбаясь ей? Неужели это было так прекрасно, как рисовало Элеоноре её воображение?

Девушка встряхнулась и продолжила подниматься, стараясь не обращать внимания на то, что туфли жмут пальцы ног и какая колючая шерсть у форменного платья служанки. Из гостиной доносился смех Фелисити.

В любое другое время Элеонора искренне восхитилась бы отелем «Лэнгхэм» – высокие потолки, люстры, сверкающие огнями, и гладкие блестящие поверхности. Это выглядело как настоящий дворец! Но поскольку она несла багаж Фелисити, то, когда обе девушки прибыли, Элеонору беспокоила только лестница. Фелисити села за столик у окна, пока Элеонора тащила сундуки и коробки в их комнату. К тому времени как она затащила последнюю коробку для шляп на третий пролёт лестницы, Фелисити уже закончила с половиной чайника «Эрл Грея» и тарелкой с миниатюрными сэндвичами.

Мисс Дарлинг промокнула уголки рта салфеткой.

– Знаешь, у них здесь есть носильщики.

Элеонора покраснела. Конечно же, в отеле были носильщики. Настоящая камеристка знала бы об этом! Но ей так хотелось произвести впечатление на Фелисити, что она решила позаботиться обо всём сама. И даже не сказала ни слова, а уже умудрилась показать себя невежественной маленькой девочкой. Настоящая камеристка никогда бы не совершила такую глупую ошибку.

А с другой стороны, настоящая леди могла бы и предупредить.

– Прошу, примите мои извинения, мисс Дарлинг.

Фелисити великодушно кивнула:

– Этого следовало ожидать. Тебя не обучали, и ты не имеешь ни малейшего понятия о том, что мне потребуется.

Элеонора сохранила невозмутимый вид.

– Я использую любую возможность, чтобы научиться, мисс.

– Надеюсь, это не займёт много времени.

Фелисити вернулась к своим крошечным бутербродам, а Элеонора осмотрелась. Это была самая красивая комната, которую она когда-либо видела: с кремовой кроватью, золочёными зеркалами и плюшевыми коврами. Хотелось немедленно закопаться ступнями в мягкий ворс, дотронуться до вышитого шёлковыми нитями покрывала, прижаться лбом к гладкому стеклу зеркала, холодному, как лёд. Однако кровать здесь была только одна и явно не предназначалась ей. Где же она будет спать?

– У меня есть к тебе пара вопросов, Хартли.

Элеонора попыталась изобразить энтузиазм:

– Да, мисс?

– Как давно ты знаешь Чарльза?

– Всю жизнь, мисс.

Затянутые в перчатки руки Фелисити, сложенные на коленях, сжались.

– Вы часто общаетесь? Общаетесь в смысле…

– Я знаю, что это означает, мисс, – сказала Элеонора, выдавив из себя улыбку. – И нет, боюсь, что нет. В детстве мы были друзьями, но не разговаривали с тех пор, как он отправился в Оксфорд.

– Как полагаешь, он хороший человек?

– Безусловно.

Взгляд Фелисити скользнул по её лицу. Глаза у неё были серыми, но настолько бледными, что казались почти бесцветными, и когда двигались – зрачки будто парили, точно тени, сами по себе.

– Что ж, – сказала мисс Дарлинг наконец. – Я знаю, что Чарльз относится к тебе как к своему маленькому благотворительному проекту, но тебе не стоит привыкать к этому положению. Ты совершенно неприемлема, учитывая твои связи с мисс Бартрам, и на должность камеристки я буду искать другую девушку.

Новая хозяйка помешала чай. Серебряная ложка позвякивала о края чашки из китайского фарфора, и каждое позвякивание было словно щипок.

– Мисс Дарлинг, – начала Элеонора, – я…

Фелисити подняла руку:

– Ни одна из моих личных служанок не будет связана с расследованием убийства. И не нужно тревожить Пембруков этой информацией. В конце концов, теперь я твой работодатель.

Фелисити взяла с подноса ещё один сэндвич и, удовлетворённая, сунула его в рот.

– Ну? Ты собираешься заняться распаковкой вещей?

Элеонора стиснула зубы, присела в реверансе и повернулась к огромной груде багажа.

Дни потянулись, похожие один на другой. Каждое утро Элеонора приносила Фелисити завтрак и думала о Дейзи и Ифе, зевающих над своими плошками с овсянкой на кухне особняка Гранборо. А когда девушка зашнуровывала вышитый корсет Фелисити, то отчётливо вспоминала, как Лея изо всех сил пыталась зашнуровать своё платье тем утром, когда покинула дом. Когда Элеонора смешивала для Фелисити бренди с водой – это, по утверждению мисс Дарлинг, было нужно ей для здоровья, – то вспоминала, как капала лауданум в графин с бренди мистера Пембрука.

Не стоило ей уезжать. В Гранборо она, по крайней мере, могла приглядывать за Ифе. Если бы подруга закричала, Элеонора услышала бы это и прибежала. Находиться вдали было намного хуже. Когда она закрывала глаза, то снова видела мистера Пембрука, склонившегося над Ифе в коридоре. Нет, не стоило просто добавлять в графины по несколько капель лауданума. Нужно было схватить мистера Пембрука за волосы, откинуть его голову и залить в горло всю бутылку.

Она должна была быть довольна своим положением. Быть камеристкой Фелисити – выгодно. Она лучше питалась, и впервые за много лет у неё была новая одежда, а зарабатывала девушка теперь вдвое больше, чем когда была служанкой. Человек получше, чем она, был бы благодарен. Но все её удобства были куплены тем, что Ифе осталась одна, и каждый раз, когда Элеонора пыталась насладиться преимуществами своего нового положения, её терзало смутное чувство вины.