Книга Джонатан Стрендж и мистер Норрелл, страница 199 – Сюзанна Кларк

– О чем мистер Стрендж вас просил? Что вы не сделали? Кто такой Джереми и о каком результате речь?

– Мистер Стрендж… мистер Стрендж просил меня, ни много ни мало, вскрыть гроб сестры, – с трудом выговорил Генри и опустил глаза. – Разумеется, этого сделать я не мог. Потому Стрендж и обратился к своему слуге, Джереми Джонсу, человеку без всяких моральных устоев.

– И что же, этот самый Джонс действительно эксгумировал тело?

– Да. У него в Клане есть друг, могильщик. Они вдвоем выкопали гроб. Не буду описывать свои чувства при известии о том, что это все-таки случилось.

– Да-да, понимаю. И что они обнаружили в могиле?

– Что они могли обнаружить в могиле, кроме тела моей бедной сестры? Тем не менее они предпочли сообщить, что его там нет. Сочинили смешную сказку.

– И что именно они сказали?

– Я не повторяю бредни слуг.

– Конечно, конечно! Но мистер Норрелл попросил бы вас на секунду отступить от своих благородных принципов и рассказать все как есть – искренне и открыто. То есть точно так же, как он сам отвечал на ваши вопросы.

Генри Вудхоуп закусил губу. Ему потребовалось не меньше минуты, чтобы собраться с духом.

– Они заявили, что в могиле, в гробу, лежало полено, кусок черного дерева.

– А тела не было? – едва слышно уточнил Лассельс.

– А тела не было, – эхом повторил Вудхоуп.

Лассельс взглянул на мистера Норрелла. Мистер Норрелл смотрел на свои руки.

– При чем тут смерть моей сестры? – нахмурившись, поинтересовался Генри и, повернувшись к мистеру Норреллу, добавил: – Из того, что вы изволили сказать ранее, я заключил, что в смерти Арабеллы не было ничего экстраординарного. Насколько мне удалось понять, магия здесь не играла никакой роли?

– О, напротив! – возразил Лассельс. – Магия определенно имела место. Сомневаться не приходится. Вопрос лишь в том, чья это была магия.

– Прошу прощения? – не понял Генри.

– Для меня это слишком глубокие материи, – заявил Лассельс. – Лишь мистер Норрелл способен в них разобраться.

Генри растерянно переводил взгляд с одного джентльмена на другого.

– Кто сейчас с мистером Стренджем? – спросил Лассельс. – Полагаю, его слуги?

– Нет. Думаю, слуги того дома, в котором он квартирует. А дружит он с одной английской семьей. Довольно странные, на мой взгляд, люди. Обожают путешествовать – и джентльмен, и дамы.

– А фамилия их…

– Грейстоуны или Грейфилды. Точно не помню.

– И откуда они, то ли Грейстоуны, то ли Грейфилды?

– Не знаю. По-моему, Джонатан мне этого не писал. Насколько я понял, джентльмен служил корабельным врачом, а жена его, ныне покойная, была француженка.

Лассельс молча кивнул. Сумерки сгустились настолько, что Генри Вудхоуп уже не мог разглядеть лиц собеседников.

– Вы выглядите бледным и усталым, мистер Вудхоуп, – заметил Лассельс. – Может быть, вам не на пользу лондонский климат?

– Я очень плохо сплю. С тех пор как начали приходить эти письма, мне постоянно снятся кошмары.

Лассельс понимающе кивнул:

– Иногда человек держит в сердце такое, что ни за что на свете не скажет вслух, даже наедине с собой. Вы очень любите мистера Стренджа, не так ли?

Генри Вудхоуп явно растерялся, что вполне простительно: ведь он не имел ни малейшего понятия, к чему клонит Лассельс. Однако вслух он произнес лишь следующее:

– Благодарю за совет, мистер Норрелл. Я поступлю так, как вы сказали. Ну а теперь мне можно забрать письма?

– Что до писем, – опять вмешался Лассельс, – то мистер Норрелл просил бы оставить их на некоторое время в его распоряжении. Он считает, что из них можно немало почерпнуть.

Генри Вудхоуп собрался было возразить, однако ему не дали произнести ни слова.

– Мистер Норрелл думает лишь о благе Стренджа! – укоризненно воскликнул Лассельс. – Все исключительно ради него самого!

Вот так и случилось, что Генри Вудхоуп оставил письма мистеру Норреллу.

Едва посетитель ушел, Лассельс заметил:

– Наш следующий шаг – послать в Венецию своего человека.

– Да, – согласился Норрелл. – Я очень хочу узнать истинное положение вещей.

– Отлично. – Лассельс коротко и презрительно усмехнулся. – Истинное…

Норрелл стрельнул маленькими острыми глазками, но продолжения не последовало.

– Не знаю, кого мы сможем туда послать, – заговорил волшебник. – Италия слишком далеко. Насколько мне известно, путешествие растянется недели на две. Отпускать на такой срок Чилдермасса я не хочу.

– Хм, – неопределенно произнес Лассельс. – Я имел в виду вовсе не Чилдермасса. Более того, против его поездки можно привести целый ряд возражений. Вы сами подозревали его в симпатии к Стренджу. Так что мне представляется крайне нежелательным, чтобы эти двое оставались вместе в чужой стране – там, где они могут сговориться против нас. Нет, я знаю, кого надо послать!

На следующий день слуги Лассельса отправились в различные районы Лондона. Они посетили даже самые неприглядные места, в частности трущобы Сент-Джайлс, Севен-Дайлс и Саффрон-хилл. В богатых и роскошных районах они тоже побывали – на Голден-Сквер, в Сент-Джеймс и Мэйфере. В итоге им удалось собрать странную, пеструю компанию: портных, перчаточников, шляпников, сапожников, ростовщиков (их оказалось очень много), судебных приставов, владельцев питейных заведений. Все эти люди явились в дом Лассельса на Брутон-стрит, где их впустили на кухню (вполне понятно, что хозяин не захотел принимать подобных посетителей в гостиной). Лассельс спустился собственной персоной и каждому заплатил определенную сумму, якобы переданную кем-то другим. Холодно улыбнувшись, он пояснил, что это пожертвование. Действительно, почему бы не проявить благотворительность накануне Рождества?

Три дня спустя, как раз в день святого Стефана, в Лондон внезапно приехал герцог Веллингтон. Уже больше года его светлость жил в Париже, где командовал союзной оккупационной армией. Сверх того, можно было без особого преувеличения утверждать, что на самом деле герцог правит Францией. В те дни особенно живо обсуждалось, должна ли армия союзников остаться во Франции, или лучше распустить солдат по домам (как хотели французы). Герцог весь день провел с министром иностранных дел, лордом Каслри, обсуждая насущные проблемы, а вечером приехал пообедать с министрами в дом на Гровенор-Сквер.

Обед только начался, как вдруг наступила пауза (редчайший случай, когда собираются вместе так много политиков), словно каждый ждал, когда беседу начнет кто-нибудь другой. Премьер-министр, лорд Ливерпуль, нервно откашлялся и произнес:

– Может быть, вы еще не слышали, но из Италии пишут, что Стрендж сошел с ума.