Книга Среди проклятых стен, страница 29 – Лорен Блэквуд

Должно быть, это послание для меня. Угроза, как в ту ночь после первого ужина. Однако, как и в прошлый раз, это были всего лишь слова – мне это напомнило Джембера и все его невыполненные угрозы. Я ухмыльнулась, захлопнула книгу и положила ее на маленький столик рядом с собой, ярко-белое слово «Илиада» взирало на меня с черной обложки.

Затем взглянула на оставшуюся у меня на коленях книгу – альбом для рисования, открытый на листке, практически полностью заполненном изображениями рук в различных положениях захвата.

На следующем развороте оказалось все то же самое – очередные длинные ряды рук. Открыв третью страницу, я замерла. На меня смотрела нарисованная по плечи Келела. Пять разных портретов с разными прическами. Все в профиль. Выполнены немного схематично, без особых деталей, но исключительно хорошо.

И красиво. На них она была такой же прекрасной, как и в жизни. Они идеально ее отображали.

При виде столь великолепных рисунков я ощутила раздражение. Нет. При виде столь великолепных рисунков Келелы.

«Не могу поверить, что я ревную к какому-то глупому произведению искусства».

На новом листке я задержалась еще дольше.

Кончики моих ушей вспыхнули. На рисунке была изображена пара влюбленных, которые обнимались в тени книжных шкафов. Как и все остальные работы, эта представляла собой незаконченный эскиз, хотя догадаться, что на нем происходило, не составляло труда.

– Что ты делаешь? – Магнус подлетел ко мне, вцепился одной рукой в спинку кресла возле моей головы, а другой захлопнул альбом. Растопыренные пальцы ладони закрывали поверхность обложки, прижимая альбом к моим коленям.

– Это что вы делаете? – пригрозила я. Инстинктивно вытащив нож, я приставила его к горлу Магнуса, но, передумав, быстро убрала. Я и без ножа могла с легкостью его убить. К тому же он был неопасен. В этом бою нож был ни к чему.

Тут его глаза расширились, словно он только что заметил оружие.

– Пытаешься меня убить?

Я вызывающе вскинула подбородок.

– Разумеется, нет. Если вы умрете, мне не заплатят.

– В таком случае, – пробормотал он, – ты позволишь? Я ведь не роюсь в твоих вещах.

Мне следовало сказать ему, чтобы он отодвинулся. Но я этого не сделала.

– Я не знала, что это личное. Простите.

Магнус едва заметно поник, как будто ожидал от меня другой реакции.

– Что ты думаешь о моих рисунках?

Я считала их превосходными. Однако почему-то не могла заставить себя этим поделиться.

– Вы рисуете очень много рук.

– Я рисую то, что меня волнует.

В моей голове, словно издевка, вспыхнули рисунки Келелы, и я поморщилась.

– А Келела знает, что вы часто рисуете ее?

– Я рисую ее, только когда она сама об этом просит, так что да.

– А что насчет того возмутительного рисунка, где вы целуетесь? Она и о нем знает?

Он усмехнулся.

– Ты уверена, что это Келела? Лица не видно. Если включить воображение, это может быть кто угодно.

Мой пульс участился, на миг я позволила себе думать, что он действительно нарисовал не Келелу. Что он нарисовал… меня. Однако реальность все-таки победила.

– Не думаю, что ей понравилось бы увидеть себя в подобном свете.

– Мне кажется, ты злишься, – произнес он, наклонившись ближе, – потому что хочешь оказаться на месте той, кого я целую.

Я ударила его по лицу так сильно, что голова его дернулась в сторону. Я мгновенно задержала дыхание, словно мое сознание только сейчас вернулось в тело. Словно он… прочитал мои мысли.

– Если подумать… – Магнус несколько раз подвигал челюстью, проверяя ее состояние, – чтобы потереть лицо, ему пришлось убрать руку с альбома. – Я это заслужил.

Мне следовало сказать, что я действовала инстинктивно. Я привыкла сама себя защищать. Однако он не заслуживал объяснений и тем более извинений.

Я положила альбом на стол и попыталась встать с кресла, но Магнус даже не сдвинулся с места, чтобы меня пропустить. Я угрожающе посмотрела на него.

– Вы вторгаетесь в мое личное пространство.

– Твое пространство? Вообще-то ты сидишь в моем кресле.

– Дайте мне встать, Магнус.

Он одарил меня дразнящей улыбкой.

– А волшебное слово? То, которое ты сама советуешь мне использовать…

Я знала, как Джембер поступил бы на моем месте. Приставил бы к горлу Магнуса нож и произнес свое волшебное слово: «Отвали». Возможно, даже сопроводил бы его каким-нибудь цветистым ругательством. И чтобы подчиниться, у Магнуса было бы всего три секунды, прежде чем Джембер вырвал бы у него кишки.

Но я смогла лишь тяжело вздохнуть, точно мое тело ругалось без слов. Потому что в одном он был прав: больше всего на свете мне хотелось затащить его теплое тело в это кресло и узнать, действительно ли его губы имеют вкус меда и мускатного ореха, которые он добавлял в кофе.

Вот только мне нельзя было этого желать. Ведь я работала на него.

К тому же он вечно выводил меня из себя.

Было странно смотреть ему в глаза на таком близком расстоянии, тем не менее я твердым взглядом постаралась показать ему всю серьезность своих слов.

– Вам меня не запугать.

Магнус нахмурил брови.

– Я и не пытаюсь тебя запугивать.

– Тогда отойдите, – сказала я и дернулась вперед, несмотря на его попытку преградить мне путь. Обычно мне удавалось смутить его, однако сейчас он уверенно стоял на ногах, и мое лицо оказалось еще ближе к нему. – Или мне следует ударить вас сильнее?

– Буду только рад, – ответил он мрачным голосом. – Твоя ладонь – первый мой физический контакт с человеком за последний год.

Его слова заставили меня застыть, на глаза навернулись слезы. Желать чьего-либо прикосновения, любым возможным способом… даже если это причиняет тебе боль. Безумный и печальный образ мыслей.

С другой стороны… я и сама росла, лишенная прикосновений. Меня учили по возможности их избегать. Именно поэтому я могла лишь посочувствовать ему. Только представьте: вы росли, обладая такой роскошью, а потом у вас ее украли.

На него нельзя было обижаться. Его бестактность и грубость были результатом его положения. Несдержанный, невоспитанный. Плохое поведение являлось не только его виной… да и мое ничуть не улучшало ситуацию.

Я нежно прижала ладонь к его щеке, все еще красной, и поцеловала его.

Крайне необдуманное решение и, возможно, такое же ошибочное, как и дать ему пощечину. Сначала его мягкие губы плотно прижались к моим, словно почва ушла у него из-под ног, а после я услышала скрип вощёной кожи – он крепче вцепился в спинку кресла. Даже когда его губы оторвались от моих, он не отстранился полностью, его неуверенность была столь же очаровательной, сколь и невыносимой. Он прильнул ко мне теснее, и тепло его тела заставило мое сердце биться чаще…