Книга Я тебе изменяю, страница 46 – Амелия Борн

Я крутилась перед зеркалом и никак не могла понять, отчего ставший за последние пару месяцев привычный пятидесятый размер смотрится на мне настолько… плохо. Вроде сейчас не особо упирала на спорт и на правильное питание, а все равно результат был налицо – я похудела.

– Сорок шестой – это просто мечта, – вздохнула и протянула руку за блузкой, которую мне протягивала продавец. – А лучше – сорок четвертый.

– Чтобы вы выглядели, как узница Бухенвальда? – Женщина-продавец фыркнула. – С вашим ростом и типом фигуры это перебор. Так что мой вам совет – максимум сорок шестой. Точнее, минимум… Короче, вы поняли.

Мы рассмеялись, после чего я скрылась в примерочной, а через пару минут у меня появился повод для маленького праздника.

Сорок восьмой размер. Ура!

На радостях я решила прикупить что-нибудь и для Тео. Игрушек у сына было вдосталь, так что чем его порадовать, я пока не знала. А потом увидела ее.

Нет, не так. ЕЕ. Роскошная люстра, о которой я бы в своем детстве, даже обласканная любовью родителей, могла только мечтать. Это было целое произведение искусства. Казалось, что один только этот элемент обстановки способен создать в комнате Теодора сказочную атмосферу.

Да мне и книжки сыну на ночь читать не придется – достаточно будет посмотреть наверх, на потолок, и истории на ум придут сами собой.

В общем, через десять минут я направлялась домой, сжимая в руках пакеты с обновками и заказав доставку люстры. День прошел отлично.

Я многое успела передумать с того дня, когда благодаря Римме Феликсовне Божена была выведена на чистую воду. И муж, и свекровь эти пару недель вели себя образцово. Точнее, вел только Глеб, потому что Римма Феликсовна уехала с Рудольфом куда-то на райские острова, что стало сюрпризом даже для меня. Но мать Ланского неизменно, день изо дня, звонила мне, чтобы разузнать о внуке.

И я порой с улыбкой думала, что лучшая свекровь – это та, которая живет на другом континенте.

– Алло, Глеб, привет. Это Оля, – сказала я, когда все же решила позвонить Ланскому и попросить помочь с электрикой, одним из его любимых занятий.

– Тебе не нужно представляться, – мягко заметил Глеб, и в голосе его послышалась улыбка. – Что-то случилось?

– Нет… Нет, ничего. Я просто хотела попросить тебя помочь повесить люстру. В комнате Тео. В нашей старой квартире.

– Вы возвращаетесь туда?

Теперь в голосе Ланского слышалась надежда, смешанная с легкой грустью. А может, это я сама себе придумывала эти эмоции.

– Думаю, да. Но позже. Там нужно прибраться и все обустроить. Я поеду туда через… – Взглянула на часы. – Через полчасика. Сможешь приехать сегодня? Или, может, завтра?

– Я буду через пару часов. Максимум – три. Нужно кое-что доделать.

– До встречи, – попрощалась я и принялась собираться.

Уговаривая себя, что это всего лишь встреча для того, чтобы немного привести квартиру в порядок после того, как мы в ней долго не жили, я, тем не менее, не могла удержаться и не придумать хоть мало-мальский ужин.

Хотя, конечно, у Ланского вполне могли быть дела, и он, расправившись с люстрой, просто отбудет, оставив меня наедине с собой и заказанными блюдами японской кухни. Только от этой мысли отчего-то становилось не по себе.

– Ты кого-то ждешь? – нахмурился Глеб, приехав в точно обговоренное время.

Принюхался, как заправский спаниель на охоте, нахмурил брови.

– Да, жду, – не упустила возможности немного подразнить мужа. – Люстра в детской, она довольно… внушительная.

– Я разберусь, – отрезал Ланской и, подхватив чемоданчик с инструментами, направился в указанном направлении.

Я не удержалась от улыбки и вернулась на кухню, которая нуждалась в особенном моем внимании.

За окном на землю опустился вечер. Я не трогала Глеба, который уведомил меня, что ему требуется сосредоточиться. На деле же, муж, скорее всего, просто дулся и думал, что я жду в гости кого-то вроде Димы. На кухне горел свет, а вот остальная квартира была обесточена. Я сидела, ожидая, пока Ланской закончит, и ловила себя на мысли, что мне хорошо и уютно.

Вот так. Когда знаю, что муж возится в соседней комнате, а потом мы с ним просто сядем и поужинаем вдвоем.

– Черт! – раздался вдруг окрик, а потом – раз! – и кухня погрузилась в непроницаемую тьму, а из детской раздался звук падения.

Я вскочила на ноги, а сердце мое заколошматилось о грудную клетку.

Ланской. Электричество. Удар…

– Глеб! – закричала не своим голосом и бросилась в сторону источника звука.

Кажется, что-то уронила по дороге и ударилась бедром, но мне было на это плевать. Я добралась до мужа, который обнаружился сидящим на полу. Это рассмотрела, потому что в детской было довольно светло – спасали уличные фонари.

– Ты в порядке? Что случилось? Вызвать скорую? Господи, не молчи же!

Упав перед мужем на колени, я обхватила его голову руками и вдруг услышала, как он… смеется.

– Свалился со стремянки, как последний идиот, – сообщил он, пока я, охваченная ужасом, пыталась прийти в себя хоть немного. – Ты испугалась?

Он сжал мои запястья руками, потянул на себя.

– Оля… – выдохнул, вновь падая на спину и устраивая меня сверху. – Ты за меня испугалась?

Мне хотелось соврать. Сказать – нет, а потом сделать вид, что ничего не случилось, но я просто молчала, поджав губы.

– Прости… прости… Я не могу без тебя, – перемежая слова короткими поцелуями, покрывающими мое лицо и шею, бормотал Ланской. – С ума схожу каждый день… Так хочу тебя вернуть… Так виноват перед тобой. Моя родная, самая нежная, самая нужная…

И я сдалась. Ответила на эти поцелуи. Обвила шею мужа руками, прильнула к нему. Нас охватила страсть, та, которой мы не чувствовали ни разу в жизни. Ни я, ни Глеб – я знала это. А после были лишь сладостные стоны, бессвязные слова и уверенность, поделенная на двоих. Так, как раньше – уже не будет. Мы научились ценить и беречь то, что имели. Что же нас ждет впереди, знает только время.

А через девять месяцев в семье Ланских было уже два мальчика.

Я снова набрала. После рождения Роберта держала фигуру в норме, а тут… Раздосадованно простонав, я сошла с напольных весов и вновь на них встала. Может, батарейка садится? Или я съела вчера слишком много соленой рыбы, от вида которой едва не захлебнулась слюной, стоило только Глебу принести покупки? И которую уминала так, словно не ела до этого неделю.

Нет. Сразу плюс четыре килограмма от несчастного терпуга горячего копчения прилипнуть точно не могло.

Не то чтобы я взвешивалась по три раза на дню, но… Но ведь еще месяц назад с весом было все в порядке.

– Оленька, ты слышишь? – донесся до меня голос мужа, и я зло запихнула весы под навесную тумбу и поклялась себе в ближайшее время заклеить рот пластырем.