Онлайн книга «Девушка жимолости»
|
– Не совсем, – ответил он. – У нее были связи в Причарде. Она входила в правление. – Так вот как началась твоя карьера первого в Мобиле дилера, да? Мама просто приносила домой остатки таблеток. – Могу я получить мою одежду? – Нет, вначале я хочу, чтобы ты ответил. – Это было очень давно, Алтея. Какое тебе до этого дело? Я наклонилась вперед: – Потому что, когда моя мама умерла, мне было пять лет и этот пузырек был почти полон. Я растянула его на восемь лет. Я не торопилась – разок сейчас, разок потом. Мои особые волшебные конфетки. Роув скривился. – Знаю, звучит глупо. Что сказать? Когда мне исполнилось тринадцать, таблетки кончились. Я не знала, куда пойти и к кому обратиться. Я боялась попросить отца. Ты же знаешь моего отца, он был прокурором штата. Единственным человеком, как-то связанным с Причардом, откуда эти таблетки впервые попали в наш дом, была твоя мать, так что я поехала на велике и постучалась к вам. Только открыла не мать, а ты, помнишь? Он помнил. Судя по тому, как его лицо налилось краской, как поникли плечи. Как съежилось то, что торчало под объемистым пузом. – Слушай, я тогда был кретином, – пробормотал он, – прости. – За что ты извиняешься? – Сама знаешь. – За что ты извиняешься, Роув? – За тот… раз… у нас в подвале… – А как насчет всех остальных раз? – Мой голос задрожал. – Как же насчет всех остальных, блин, раз? Трясясь от холода под нещадно работающим кондиционером, наблюдая, как моя одежда складывается кучкой на мохнатом ковре, я… умирала от стыда. Он весь сжался. – Прости. Я правда очень сожалею. – Ты продал эти таблетки моей маме? – Да, я продал твоей маме галдол. А что? – Зачем они ей понадобились, что с ней было не так? – Не знаю. Я даже не знаю, откуда она узнала, что я могу их достать. Я тогда только друзьям кое-что добывал. Просто решил выручить человека. – Должно быть что-то еще, какая-то причина. – У меня семья, Алтея. – Роув смотрел на меня умоляюще, пот градом катился от висков к подбородку. – Жена, трое детей. Младший совсем кроха. Всего, блин, три годика, понимаешь? У меня фирма, от меня зависит больше шести тысяч человек. Им надо кормить семьи. Конечно, я принимаю иногда немного того-сего, чтобы снять напряжение. Вот и все. Дурь я больше не продаю. Больше этим не занимаюсь. – А пять минут назад занимался. И поскольку я уверена, что ты никоим образом не хочешь расстроить жену или троих деток, ты расскажешь мне все-все! – что знаешь о моей матери. В одно мгновение его глаза потемнели и стали непроницаемыми. Он подскочил с заднего сиденья и набросился на меня с яростью цунами. Я отпрянула, как краб в раковину, на консоль между передними сиденьями. Но он с быстротой молнии выбросил кулак и прицельно ударил меня в правую бровь. Я упала навзничь, стукнувшись головой о приборную панель. И увидела, как он навис надо мной, здоровенный, красный от ярости, как тянется ко мне обеими руками. В следующий миг он поднял меня, протащив между спинками передних сидений, повернул и швырнул ничком на заднее сиденье. Дернул за резинку моих трусов. Я билась и пиналась. – Фоток моих захотелось? – прорычал он, нажав мне рукой между лопаток, чтобы придавить к сиденью. – Сучка. Убью на хрен. Голова раскалывалась, перед глазами пульсировали багровые огни. Машину наполнили булькающие звуки, я поняла, что это я пытаюсь заорать, а рот прижат к кожаному сиденью. Вытянув руку, я шарила по консоли в поисках брелока. Наконец нащупала, отчаянно нажала, и тотчас в воздухе разнеслась оглушительная, режущая ухо сирена. Почувствовав, что он отпустил меня, я отпрянула, прижавшись к противоположной дверце машины. – Боже! – заорал он. – Выруби ее! Я и бровью не повела, брелок был зажат в кулаке. – Алтея! Я смотрела на брелок не в силах сосредоточиться. Он натягивал трусы, судорожно нашаривал рубашку. – Да нажми ты красную кнопку, дура. – Он вытянул руку. – Дай сюда. – Отвали, – заорала я. Прижав брелок к груди, я выглянула в окно. Двое игроков остановились возле магазина и смотрели на нашу машину. Тут его ручища проехалась по мне и вырвала брелок. Я повернулась, попыталась отнять, но было поздно. Он победоносно сжал его в руке, и вдруг наступила тишина. Он швырнул брелок в меня, едва не попав в голову. – Я не хотел делать тебе больно, – спокойно проговорил он. – Но ты должна дать мне свой телефон. – Скажи, что ты знаешь о моей маме. Скажи – и я отдам тебе телефон. – И удалишь все фотки. Если бы мы были гиенами, то кружили бы сейчас друг за другом, щелкая клыками. Однако я рассудила, что положение Роува, пожалуй, более уязвимо – ему есть что терять. Спустя пару секунд я увидела, что у него дергается глаз. Поразительно – я права! Я победила! – Знаю, ты не веришь, но я только хотел помочь ей. Да, он был прав, я ему не верила, но все равно сказала, чтобы продолжал. Даже если это чушь, я должна ее услышать. Больше у меня все равно ничего нет. – В последний вечер, когда я ее видел, она была плохая. Не в себе, бредила, видела глюки. Она попросила отвезти ее кое-куда. – И ты отвез? – Да. Отвез ее в дом в Бирмингеме. – Что за дом? Он пожал плечами. Он никогда раньше не видел этого дома, понятия не имел, кто там живет. Трикс сказала подождать ее в машине и ушла. А он уехал. – Ты сможешь узнать этот дом, если снова его увидишь? – спросила я. Он покачал головой, посмотрел в окно: – Может, и да. Я наклонилась, просунула пальцы в щель между сиденьем и консолью и выудила телефон. Положила на сиденье между нами. – Поедем в Бирмингем. Покажешь мне дом. И расскажешь все. Абсолютно все, что помнишь. – Ладно. – Правда? Он уже яростно рылся в телефоне. – Знаешь, когда я впервые заприметил тебя, то сразу понял, что пожалею, что с такой связался. Я глубоко вдохнула и выдохнула – как можно спокойнее. – Поедешь со мной в Бирмингем, слышишь, Роув? Покажешь мне дом, а потом во всех подробностях расскажешь, что с ней произошло, от и до. Понял? Он не поднял головы, полностью поглощенный удалением компрометирующих снимков. – Ты же знаешь, уже поздно. Они уже в облаке, ты мне не веришь? |