Онлайн книга «Чужие игры. Противостояние»
|
– Хороший вариант, – оценила Анна. – Самый плохой для тебя. – Почему? – Во-первых, мы не знаем, в качестве кого инопланетяне воспринимают Артура. Возможно, как свою собственность, а значит, могут просто-напросто не отпустить его. Баррингтон побледнела. – Не думала об этом? – Нет. Судя по тону и изменившемуся выражению лица – действительно не думала, полностью поглощённая свалившимся на неё горем. – Во-вторых, даже если инопланетяне отпустят Артура, его тут же прихватят Райли и компания, чтобы изучить то, что спрятано в голове твоего брата. – Ты им расскажешь? – Ещё раз: они не дураки. Догадаются. – А если нет? – А если нет, то Артура сдаст первая же «рамка» безопасности в любом аэропорту. – А если нет? – Не будь ребёнком. – Сандра покачала головой. – Анна, ты ведь умная, ты понимаешь, что я права. Баррингтон снова вздохнула. Помолчала и спросила: – Теперь говори, почему тебе всё это интересно. Почему для тебя так важно договориться? – Потому что я проникла на «Чайковский» нелегально, – рассказала Конфетка. – Я – хакер. – Хороший? – Отличный. Чтобы оказаться на Луне, я взломала «Vacoom Inc.», и никто этого не заметил. – Насколько я понимаю – заметили. – Не заметили. Меня вычислили только потому, что началось расследование. Не будь его, я бы слетала на Луну и исчезла. – Ты крутая? – Очень. – Много натворила? – К сожалению. – Но ведь ты не просто так на них работаешь? – медленно произнесла Анна. – Тебя пообещали амнистировать? – Да. – Тогда что тебя беспокоит? – Я не всё рассказала, – улыбнулась Сандра. – И боюсь, что некоторые… поступки, которые я успела совершить, не попадут под амнистию. – Даже так? – Я пришла, чтобы сказать, что мы с Артуром, а значит – с тобой, в одной лодке. И нам нужно крепко подумать над тем, на каких условиях мы вернёмся домой. Конфетка начала подниматься, но Баррингтон её остановила: – Если мы в одной лодке, то скажи, что за серьёзное преступление ты совершила. – Не связанное с насилием, – сухо ответила Сандра. – Ты воровка? Пауза. Девушки смотрят друг другу в глаза. – Я верю в то, что делала, и верю до сих пор, – произнесла Сандра так, словно это всё объясняло. – Когда они узнают обо мне всё, то потребуют предать тех, кого я люблю. А мне… мне бы этого не хотелось. И я постараюсь этого не допустить. – Они узнают? – Обязательно. – Узнают то, что ты им не рассказала? Несмотря на то, что ты такая крутая? – По моему следу идёт очень сильный и очень опытный охотник. Конфетка поднялась и пошла прочь. Не стала переспрашивать Анну, договорились ли они. Сейчас ей было достаточно тех сомнений, которые она зародила в душе Баррингтон. Или усилила. И об охотнике Сандра тоже не думала. Просто знала, что он придёт. … – Козицкий! – Да, госпожа президент? – Ни о чём не хочешь рассказать? Дознаватель помолчал, несколько раз провёл пальцами правой руки по старой кожаной папке, которая лежала перед ним на столе, поднял голову и посмотрел Емельяновой в глаза. Всем, кто знал Козицкого, этот жест показался бы не просто неожиданным – невероятным. Все, кто знал Козицкого, были уверены, что дознаватель никогда не смотрит не то что в глаза, а даже просто на людей, куда угодно, только не на людей. Все они были бы сейчас безмерно удивлены: все те, кто не знал Козицкого, а был с ним знаком. А вот люди, которые действительно знали Козицкого, не удивились бы, потому что им он всегда смотрел в глаза. Может, не при посторонних, но наедине – обязательно. И потому Емельянова спокойно выдержала взгляд дознавателя и чуть приподняла брови: – Что не так с Краузе? – Вы догадались? – Я – президент, мой дорогой, я не могу позволить себе быть дурой. – Вы никогда ею не были. – Тебе не идёт быть льстивым. Это была шутка, поэтому Козицкий улыбнулся. По-настоящему улыбнулся, а не растянул губы в дежурной светской гримасе, чуть склонил голову, показав, что понял всё правильно, и, продолжая улыбаться, негромко произнёс: – К сожалению, с Краузе почти всё не так. – Что ты имеешь в виду? – Емельянова стала очень серьёзной. – Вам не докладывали? – Мясник Краузе – опасный террорист, но для их нейтрализации у нас в стране существуют соответствующие службы. – Полностью с вами согласен, госпожа президент. Вам нет никакой необходимости забивать голову ненужными подробностями. – Рассказывай, что натворили мои спецы? – Не только ваши, госпожа президент. Гораздо больше неприятностей Краузе доставил англосаксам, а поскольку они никак не могли его достать, то решили замазать грязью и кровью. – Чтобы лишить поддержки? – И получить карт-бланш на любые действия. Президент тихо вздохнула, на мгновение закусила нижнюю губу – Козицкий прекрасно знал этот жест – и негромко, но очень твёрдо спросила: – Ты уверен в том, что говоришь? – Абсолютно. – Краузе не преступник? – Преступник, и убеждённый, Краузе – высокомотивированный противник существующего порядка вещей, враг всех играющих не по правилам транснациональных корпораций. Но он не творил те злодеяния, за которые журналисты его прозвали Мясником. – Понятно. – Емельянова помолчала. – Он знал, на что шёл, когда связывался со спецслужбами. – Я знаю, госпожа президент. Дознаватель не был ангелом, но грязных методов старался избегать, предпочитая вскрывать преступников с помощью ума и логики. И поэтому Емельянова поставила Козицкого во главе расследования: ей требовался не просто результат, а доскональное выяснение обстоятельств произошедшего. – То, что ты узнал о Краузе, нам поможет или помешает? – Я буду об этом думать, госпожа президент, – ушёл от ответа дознаватель. – С одной стороны, их щепетильное отношение к насилию и уважение к человеческим жизням позволяет надеяться на то, что террористы будут принимать решения в пользу пассажиров «Чайковского». Или во всяком случае учитывать их интересы. С другой – совершенно понятно, что Краузе взбешён проявленной нами подлостью и не испытывает никакого желания сотрудничать. |