Книга Как я был пособием, страница 99 – Петр Ингвин

Все же, надо почитать местные книги, если они есть. Откуда-то вылезают же хляби и акопалипсы? Не все на ангелов сваливать.

Мысль про ангелов, видимо, оказалась слишком громкой.

– Наверное, верхним ангелам пришло предписание замочить кого-то из здесь присутствующих, – хитро предположила Марианна, с радостью укрывая меня единственным, чем могла. Собой.

«Замочить», тут же отметил мозг. В каком смысле? В стране башен и криминальный сленг известен?

Вряд ли. Наверное, я стал слишком мнителен.

– Просто сливают неликвиды, – внес я другой вариант, тоже логичный.

– Одно другому не мешает.

Марианна вдруг посерьезнела. Опять чего-то надумала.

– Помнишь ночь нашего знакомства?

Вопрос риторический. Еще бы не помнить. Я молчал, и Марианна продолжила:

– Говорю об ее окончании. Варвара провела занятие с твоим участием.

– Ага. Проснулся спеленутый, руками-ногами не пошевелить, мне заявляют: «Молчи и не двигайся, ты – учебное пособие».

От раздавшегося вздоха качнулось убежище:

– А я охраняла вас и пропустила урок.

Так-так. Что это было: констатация факта, давление на жалость для сочувствия, или хитромудрая напарница куда-то клонит?

При следующих словах по мозгам с грохотом ударило: «А ведь клонит!»

– Скажи, ты сможешь повторить урок для меня?

– Не в том дело, смогу ли. – Я угрюмо умолк. Не стоило говорить об уроке. Стадо мурашек-мутантов проснулось и разбежалось по коже, в нервы впились жвала воспоминаний. Организм вспух от смеси позора и удовольствия. – Мне… стыдно.

Я не врал. Царевна поняла. Но увидела только одну сторону медали.

– Глупости. Это же просто урок. Перед врачевателем тебе стыдно?

– Не сравнивай.

– А вот буду. Врачеватель помогает телу, учитель – голове. Он учит жизни. Что может быть важнее?

– Но я не учитель. – Зубы заскрипели, прежде, чем выдавить следующее: – Я – пособие.

– Совершенно не важно в каком качестве, но ты присутствовал на уроке от начала до конца.

– Урок был прерван.

– Тоже не важно. Урок был. Его провела Варвара, а она тоже не учитель. Всех устроило. Главное же – результат?

– То есть, цель оправдывает средства? – Нетушки, эти грабли не по нашим лбам. – Не оправдывает.

– Вот именно. – Ну и логика у царевны. – Поэтому я хочу, чтобы урок для меня провел именно ты.

Я хмыкнул, припомнив:

– Почти слово в слово. Они говорили точно так же.

– Кто? – Ноздри спутницы раздулись, как у взнузданной кобылицы, глаза ушли в монголоидность. – Ярослава? Антонина? Сама Варька? Или… Кристина?

Ясно, мне только что предоставили таблицу ревности в убывающем порядке. Но это был еще не весь список.

– Майя, значит. Нет? Тогда – Амалия?

Я молчал.

– Александра? Тоже нет? Ну, ты интриган. Соврал, что ли? Не могут же это быть мелкие Фроська, Фанька, Софийка или Любава. Про Клару вообще не говорю.

– А зря. Клара сформулировала так: «Лучше изучать предмет на достойном материале, чем абы как, с кем и где».

Лицо Марианны спряталось в меня еще глубже, и оттуда тихо раздалось:

– Клара, значит. Понятно. Ты ей нравишься, знаешь?

– На без… – Тьфу, как выкрутиться, не продолжая непонятной местным поговорки «На безрыбье и рак – рыба»? – На безлюдье и палец – мужик.

Казалось, у меня кожа побурела от того, что брякнулось, но Марианна высказанную «народную мудрость» восприняла нормально:

– Не скромничай. Заслужить внимания хоть какой-то царевны не просто сложно, а почти невыполнимо. У тебя получилось. Именно у тебя. Причем, даже не у одной царевны, что равносильно подвигу. Значит, в тебе есть нужные для выживания качества. Именно они ценятся в мужчине, какими бы одеждами и словами не прикрывали главного. Я тоже хочу изучать предмет на достойном материале, чем абы как, с кем и где, и я готова. Говори.

Я опешил:

– Что говорить?

– Ну, показывай. Что делала и говорила Варвара, то и повтори. Неужели сложно?

– Не поверишь насколько.

– Ты сильный. – Нежная ладонь обернулась вокруг моего бицепса и с восхищением пожала. До бодибилдеров мне, конечно, как табуретке до самолетного трапа, но после жизни со зверями выгляжу достойно. Лесть оказалась своевременной, я растаял, а Марианна, воспользовавшись моментом, добила: – Неужели я не заслужила того, что было сказано и показано даже более мелким?

Голосок жалобный, тельце скукоженное, напряженное… ну что с ней поделаешь. К тому же, некоторые знания могут пригодиться… при неблагоприятном развитии событий.

Не о «коварном и вероломном» себе говорю. Хотя, кто знает, до чего может довести парня путешествующая с ним девушка. Я имел в виду намного худшее – внешние обстоятельства, с которыми царевна может столкнуться вместо быстрого возвращения домой в моей чудесной компании.

– Ладно, – выдавил я.

Марианна засияла лицом и настроением. Она не поняла мотивов моего решения, что, конечно же, хорошо. Пусть остается в блаженном неведении.

– Сначала строчка из молитвы, которой Варвара предварила урок, – сурово остановил я детские восторги и прилагавшиеся к ним телячьи нежности. – «Береги честь и репутацию, потом они сберегут тебя». Не забывай!

– А ты: «Я помогаю окружающим, ведь потом они помогут мне».

Обменявшись мнениями и взглядами, мы поняли друг друга.

– Заранее прошу прощения за свой организм, – вынужденно прибавил я. – Не воспринимай как личное.

– Обещаю! – налилась она краской и надеждой.

Впервые я ощутил себя в роли репетитора. И какого.

На полноценное занятие ученица пусть не рассчитывает. Если один из нас не выдержит, то второй тоже. А оно мне надо, если я собираюсь вернуться?

А если бы не собирался? А если завтра нас поймают и четвертуют как вражеских лазутчиков? А если сегодня? А если…

Марианна испугалась моего лица:

– Чапа, что с тобой?

– Прости. О чем я?

– Еще ни о чем.

– Ага. – Я с треском выпинал из головы соглашательские мысли.

Достаточно последовать им хоть раз, и пути вперед не будет, только назад и вниз. У «йес-менов» дорога одна – под уклон. Чтобы взобраться на гору, нужны усилия, поэтому большинство всегда внизу, а на вершине – единицы. Закон пирамиды. Перевернутых пирамид не бывает, что там ни обещали бы продавцы дешевого счастья.

Словно снежок, которым надо залимонить в хихикавшую одноклассницу, я собрал пятерней свое драгоценное имущество – будто торговец персик предлагал, только почему-то из-под полы, пряча с прямой видимости.