Онлайн книга «Зимопись. Книга четвертая. Как я был номеном»
|
– Что же мешает нам узнать друг друга лучше? Вместо ответа я синхронно-резко разогнул колени и руки. Ахнувшая царевна взлетела к небесам. Я вскарабкался следом. – Мама говорит, – в укладывавшейся в гнезде напарнице вновь проснулся свойственный женскому полу говорливый инстинкт, – что хорош тот, кто тебя волнует, но еще лучше тот, кто за тебя волнуется. Мне повезло, со мной – лучший. Я молча укрыл Марианну ветками. Чего скромничать, я сам знаю, что лучший. Как любой для себя любимого. Но когда лучшим признают другие, это греет. Из лиственного вороха жалобно донеслось: – Прости. Мне надо… – Марианна взялась за нависшую ветвь, нащупывая, куда наступить. – Снова? И куда ты полезла? Мы же с этой проблемой разобрались. – Я покачал головой и стал аккуратно разворачиваться лицом к плетеной стенке. – Делай, что нужно, я не смотрю. В ответ – тишина. Пришлось обернуться: царевна зависла между гнездом и стволом, рукой она держалась за качавшуюся ветвь и балансировала на одной ноге. Ее ошарашенное лицо не сразу вспомнило, что ртом не только удивляются, но и говорят. – Отсюда?! Как ты это себе представляешь? – Не представляю, не смотрю и не слушаю. Делай, как хочешь. – Я отвернулся и накрыл ухо рукой. Моей спины осторожно коснулась ножка Марианны. Что еще надо?! Показать, что ли, примером, что и как?! Царевна потупилась: – Это не… – И пауза на полночи. Ох уж эти женщины. Где благословенные человолчьи времена, когда не приходилось стесняться никаких естественных позывов, ни маленьких, ни больших? Я помог Марианне спуститься и сопроводил к кустикам с огромными мясистыми листьями. Через некоторое время, вновь закидывая взгромоздившееся чудо на нужный этаж гостиницы, ладонями я почувствовал жар. Ну, не жар, но у напарницы явно повышена температура. Если заболеет… – Как себя чувствуешь? – Как человек, которому плюнули в душу. Новости. Чем это, интересно? Отказом целоваться? Но у меня есть причины, и Марианна их знает. – Не дерзи, – серьезно пригрозил я. – А то что? Действительно, что? Брошу? Не брошу. По заднице надаю? Она только улыбнется, да еще спасибо скажет. Разговаривать с ней не буду? Марианна за двоих справится. – Плавать не научу. Попал. – Прости. – Марианна свернулась на лежанке калачиком, но тут же снова провернулась и вскинула головку: – А если нас завтра убьют? Серьезный довод. Сработает с любым, у кого вместо воли дырявый мешок хочушек. – Умру человеком, который не нарушил данного себе слова. Ответ напарнице понравился. – Просто в голове не укладывается, – принеслось через минуту, – что обычный поцелуй так дорого стоит. – Тем ценнее, если. – Если? – встрепенулась она. – Мое «если» зависит от «с кем», а в этой очереди, извини, тебе пока не забраться на пьедестал. – Знаю, занято. А на второе место рассчитывать могу? – Твердо. – А Тома? – последовало едкое напоминание. – Я уже говорил: буду с ней, пока мои поиски чем-то не завершатся. А надоедливых не люблю. Учти, со второго места можно легко съехать на последующие. – Царевнам трудно выслушивать подобные отповеди. – За то и нравлюсь, наверное. Листва шумела, не обращая внимания на спрятавшиеся в ней кусочки мироздания, которые вообразили себя взрослыми людьми. В моем понимании взрослый – это тот, кто отвечает за свои слова и, тем более, за поступки, и тот, кто берет на себя ответственность еще за что-то или за кого-то. Я только учился быть взрослым. Я ощущал себя большим, но понимал, что это лишь ощущение, рябь на глубоком озере. Маленькие дети так говорят: «Вот буду большим…» Дальше перечень: буду гулять весь день, буду есть только конфеты и мороженое, буду сутками сидеть за компьютером… Маленький человечек думает, что, став большим, он станет взрослым. Как же мы все ошибаемся. От большой девочки тихо донеслось: – Ты слишком прямолинеен. Нельзя говорить с человеком другого пола в таком тоне. – Взаимно. Тема иссякла. Мы долго лежали, думая каждый о чем-то своем. Так долго, что я не сразу среагировал, выдираясь из сна. Пальцы перехватили залезшую мне под рубаху руку: – И не думай! – Прости. Не хотелось беспокоить. Беспокоить она не хотела, поганка мелкая. То есть, сознается, что сделала это наяву, сознательно, не в сонном состоянии аффекта. Счастье, что все оказалось не так, как подумалось. – Я хотела взять бинт. – На ноге моей спутницы оказалась кровь. Меня подбросило. – Что случилось?! Поранилась? Ссадина снова кровоточит? Покажи. Одной кистью резво разматывая на ноге бывшую оборочку, второй я потянулся к царевне… – Нет! – Она отшатнулась на край лежанки, отчего хлипкая конструкция опасно закачалась. – Я же помочь. У тебя кровь! – Отстань! Чего привязался?! Это я-то привязался?! – Как скажешь. – Нарисовав позой обиду, я вновь стал укладываться. – Прости. Слезы. Не выношу. Но никто не спрашивает моего мнения – просто плачут. Приходится успокаивать. Вместо слов я применил коронный прием ладошкой по головке – мягкий, ласковый, многократный. Нокаут! Слезы ударились в позорное бегство. Я приобнял шмыгавшее носом всхлипывавшее создание. Прижавшийся бок почувствовал учащенное сердцебиение. – Красные дни начались, – последний раз всхныкнула царевна. – Понимаешь? К сожалению, да. И теперь на несколько дней помимо превратившейся в неадекватного демона партнерши добро пожаловать к нам в компанию мисс Раздражительность, мисс Тревожность, мисс Истеричность, мисс Депрессия, мисс Головная боль, мисс Слабость, мисс Нарушение вкуса, мисс Непереносимость резких запахов, звуков и еще чего в голову стукнет. А также господа Перепады настроения, мистер Психоз и странная пара Сонливость-Бессонница, приходящая поодиночке, но в непредсказуемом порядке. Отдав все повязки, я отвернулся на время. Когда возня сзади завершилась, на меня глядели полные страдания глаза. Марианна держалась ладонями за низ живота, ее ноги скрючились и коленями тянулись туда же. Все, что я знал по поводу случившегося: ей нужно расслабиться. Мысль – материальна, надо настроиться на положительную волну. Но как?! – Успокойся, – попытался я голосом понизить дерганную нервозность спутницы. – Все хорошо. – Ага, тебе хорошо, – огрызнулась она. – Знал бы, как мне сейчас хорошо. |