Книга Зимопись. Книга четвертая. Как я был номеном, страница 78 – Петр Ингвин

– Могу ли я взять на службу войников, пока не приняла войниц и они не обросли семьями?

– Обычно так не делается, но в качестве исключения – не более пяти. Им необходимо пройти маленькое соответствие – победить по очереди всех бойников башни и в самый острый момент схватки, когда им грозит опасность, даже смертельная, подчиниться приказу цариссы прекратить бой. Если выбранный тобой человек покажет себя с лучшей стороны и во всем остальном тоже будет хорош – возводи в войники, принимай в семью. Это войничество без передачи по наследству. Чтобы остаться в чине, нужно выйти за войницу.

Тома помялась.

– А если войником будет… бывший рыкцарь?

Я ошеломленно замер. Умница! Гениальнейший ход для легализации Малика.

– Почему такой интерес к разбойникам и отступникам? – осведомилась царица.

– Среди них есть бойцы высокого класса. Мне, к сожалению, довелось встречаться. Некоторым из них уже тогда не нравилась лесная жизнь, но обратного пути у них не было.

– Сейчас, после разгрома, любой из них будет ноги лизать за место в свите.

– Почему же не воспользоваться? – позволила себе улыбнуться Тома.

– Умно, – одобрила царица. – Выбор большой, возможности возрастают многократно… Только не ошибись. Если человек окажется не таким, каким казался, тебе придется лично его казнить. Сможешь?

– Думаю… кхм, уверена: да.

– Что ж. – Царица сделала рукой знак в воздухе, рядом появился царбер и с поклоном передал Томе запечатанный свиток. – Это письменное разрешение Верховной царицы на амнистию не более чем трем бывшим рыкцарям, с правом стать войниками пригласившей цариссы не прибегая к женитьбе на войнице.

– Как вы догадались?!

– Милое дитя, за сотни лет ничего нового под солнцем не произошло. Все было и все будет. Теперь докажи, что твои недавние уверения – не просто слова.

Последовал краткий взмах пальцев, и сквозь ряды столов два воина притащили к трону связанного человека. В нынешнем виде человеком его назвать было трудно – сплошное кровавое месиво.

На вытянутых руках Томе поднесли нож, и все отступили назад.

– Кто он? – Тома оцепенела.

– Тебе важно?

– Конечно. – Серый цвет Томином лице показался бы черным, настолько оно побелело. Но она старалась держаться достойно. – Я не смогу исполнить неправедный приговор, ведь сказано: «Не убий, если это не враг, посягнувший на твою жизнь, семью и родину». Что совершил этот несчастный?

– Несчастный, говоришь? – Царица с улыбкой покатала на языке вырвавшееся у Томы слово. – Этот несчастный – черт. Достаточно?

Черт! Человек из нашего мира! Когда же он прибыл? Одежда – лохмотья в кровавых разводах и засохших струпьях, ноги босые, волосы растрепаны и частично выдраны. Бывшее одеяние нисколько не походило на жилетки и штаны с причала. Значит, он успел куда-то дойти?

Спина у меня взмокла, по затылку пробежало что-то холодное и липкое. С точки зрения местных законов, черт – это даже не человек. Значит, под заповедь не подпадает. Та же судьба уготована мне. Зависит только от везения и осмотрительности. И все же, народная мудрость гласит: сколько веревочке ни виться…

– Почему черта не убили на месте? – Тома показала себя на высоте, в такой ситуации она сумела мыслить логично.

– Почти убили, что облегчает тебе задачу. Я не ставлю перед людьми непосильных задач, если они того не заслуживают.

Верховная царица сделала шаг назад.

Осужденный на смерть смерти не боялся. Заплывшие глаза вряд ли различали происходящее, сломанная челюсть с пробившими щеку и губы осколками зубов болталась на одном сухожилии, перебитые ноги не могли идти самостоятельно. В обезображенном лице мелькнуло что-то знакомое.

И я узнал. Сбежав ради любви от уготованной нежеланной судьбы, Хлыст со своей девушкой Ивой с самого начала шли с Маликом и знали, что второй ангел, то бишь я, – липовый. Если это знание здесь из него вытянули…

Я оглянулся по сторонам в поисках путей отхода и побега.

Проще в Африке найти снеговика.

– То, что тебе важно, кого убиваешь – это хорошо. – Выражение лица царицы чуточку смягчилось. – В душе должен царить закон, а не эмоции или привычка повиноваться.

Малик с отрядом, в которые входили Ива и Хлыст, ушел через гору в долину. Вернее, мы надеялись, что ушел. Причал оставался в стороне.

– Его привезли прямо с причала? – Тома тоже искала правду.

Непонятно, узнала ли она Хлыста, но у нее в глазах появилось сомнение. Набежавшие моральные тучки заметила и царица.

– Что тебя смущает: личность преступника или само наведение справедливости?

– Одежда. На причале мы одевались в другое.

Царица улыбнулась:

– Внимательная, молодец. Этого черта доставили с ближайших гор, куда он успел дойти вместе с отступавшими разбойниками. Теперь действуй.

– Как? – Колени Томы предательски задрожали. Плававшая в эйфории от резкого увеличения собственной значимости, она оказалась не готова к хладнокровному убийству. – В сердце?

– Если точно знаешь куда или хочешь помучить – пожалуйста, но проще перерезать горло, после чего царбер дорубит мечом позвонки. Возвращая нечестивую душу Алле-всевидящей, да простит Она нас и примет, можешь прочесть встречку или возвышенку, молитвы отлично подходят в качестве фона.

Ну и формулировочка. Меня передернуло.

Тома приблизилась вплотную к парню, который так и не обрел счастья с любимой. В его состоянии казнь становилась милосердием.

– Алле хвала! – начала Тома, стараясь, чтобы голос казался торжественным и величавым, но он то и дело срывался. – Я отдаю настоящее и будущее Алле-всеприсутствующей, да простит Она нас и примет, а прошлое и так принадлежит Ей. Если я встречу ангела, я стану ему другом и помощником. Я отведу его в крепость и отдам жизнь за него не задумываясь. Если я встречу падшего, я убью его. Мне нельзя проявить слабость. Слабый человек – мертвый человек. Слабое общество – мертвое общество. Быть слабым – предательство. Да не дрогнет моя рука во исполнение закона, ведь закон справедлив, когда он выполняется – всегда и всеми, наперекор всему. Алле хвала!

Неумение сказалось: кровь брызнула, отступившей Томе пришлось оттирать локоть и тыльную сторону ладони. Стоявший сзади царбер в одно движение окончательно отделил от завалившегося тела голову, и она, оставляя жуткий красно-коричневый след, покатилась под ближайший стол.

– Да воздастся справедливым! Алле хвала! – гаркнули присутствующие, вызвав сотрясение стен шатров и посуды на столах.

Царица отвернулась от зрелища, переставшего быть интересным. Тома с неимоверным трудом заставила себя оторвать взгляд и, пока не отправили на место, поспешила задать еще один вопрос из огромного списка, который создался за месяцы раздумий: