Онлайн книга «Девять жизней Роуз Наполитано»
|
Мы не отводим взгляд друг от друга. Нам обоим хотелось бы верить, что повод для тревоги отца – пустяковый, а сам он просто драматизирует. Чтобы упрямство мамы оказалось оправданным, чтобы мы ошиблись, а она улыбнулась и высказала нам, что мы устроили много шума из ничего. «Я же говорила!» – ее любимые слова. Я киваю отцу, быстро махнув головой, и иду наверх. * * * Тихо стучу. Входить почти не хочется. – Да… – хрипло, устало раздается из спальни. Будто за дверью и не моя мать. – Мама? Это я. – Роуз? Заходи! – Голос меняется мгновенно, звучит почти с прежней энергией. Неужели она разыгрывает спектакль? Притворяется перед единственной дочерью, что все хорошо? Открываю дверь. Мама лежит в кровати, подтянув колени к груди. Поворачивается ко мне, пытается улыбнуться, будто ничего не происходит, но лицо ее искажается. – Мама! Сдавшись, она откидывается головой на подушку и стонет от боли. Я подхожу и осторожно опускаюсь на край постели. – Ты больна. – У меня все хорошо. Это пройдет. Всегда проходит. В комнате тихо. Мама даже не смотрела телевизор, просто лежала, свернувшись калачиком. – Перестань. Папа говорит, тебе плохо уже несколько месяцев. – Папа преувеличивает. – Нет, и ты это знаешь. Мама начинает ворочаться, чтобы повернуться лицом ко мне; получается не сразу. Я не мешаю, знаю: она все равно не послушается. Мама дрожит, хотя в доме тепло, тогда я вытаскиваю из-под нее одеяло, медленно, осторожно укутываю ее, а потом укладываюсь рядом. Она закрывает глаза, но не спит – я знаю. – Мам, ты меня пугаешь, – шепчу я. – Не бойся. Я боюсь, только если это касается тебя. От такого ответа хочется молотить кулаками по кровати. – Иногда ты просто бесишь, – стиснув зубы, говорю я. – Расскажи, как живешь. Какие новости… – Нет. – Ну пожалуйста. – Только если согласишься поехать к врачу. – Ты меня шантажируешь? – Да! – Ты как отец – на это не способна. – Просто мы тебя любим и хотим убедиться, что все в порядке. Хватит вести себя как ребенок. – Сказал ребенок, – хмыкает мама. Я молча сажусь, скрещиваю руки и жду, когда она примет решение. Верное решение. – Ладно. Схожу я к врачу. Я смотрю на нее: она снова закрывает глаза. – Правда? – Да. Но только если расскажешь обо всем, что с тобой происходит. Мне нужны подробности. Ничего не упускай. – Конечно. Все расскажу. – И ничего не выдумывай, или сделка отменяется. Я смеюсь, не могу удержаться. Мама открывает глаза, в них – тень улыбки. Это меня обнадеживает. – Хорошо, – отвечаю я и достаю телефон. Она сжимает мою руку. – Что ты делаешь? – Звоню врачу. – Но Роуз, ты обещала… – Расскажу все что хочешь, когда запишу тебя на прием. – Я убираю ее руку, прокручиваю список контактов и нахожу имя доктора, к которому всегда ходили мама и я – с самого детства. Нам она очень нравится. Мама затихает, слушая, как я разговариваю с медсестрой, объясняя, что случилось и почему попасть к врачу нужно немедленно. Услышав, что записаться можно на завтра, на раннее утро, соглашаюсь и говорю: «Мы обязательно приедем». Как только я заканчиваю звонок, мама тут же приступает к делу: – Ты с кем-нибудь встречаешься? – Ого. – Кладу телефон на тумбочку и придвигаюсь чуть ближе к маме. – Хочешь, чтобы я сразу перешла к сплетням? – Ты обещала все рассказать. Сделка есть сделка, отвечай или проваливай. А то я не пойду на прием, который ты назначила в несусветную рань. – Хорошо, – соглашаюсь я и начинаю рассказ о своей жизни, не слишком отличающийся от того, что был в прошлый раз. О своих свиданиях; некоторые со временем превратились в забавные истории. Говорю, что никого особенного после Люка у меня пока не появилось, хотя прошли годы. Бывают дни, когда я не вспоминаю о нем. Сразу после развода я и не думала, что такое вообще возможно. Рассказываю, как перестала заходить в интернет посмотреть на фото Люка и Шерил, его новой жены, а также их малыша. Мама отвечает, что это хорошо, это правильно. Советует набраться терпения: однажды в моей жизни снова появится кто-то особенный, уж она-то уверена. Весь день мы с мамой говорим и говорим, давно столько не болтали. Иногда мне даже кажется, что ничего необычного не происходит, я просто приехала в гости. Но потом я вспоминаю, почему оказалась здесь в один из последних учебных дней семестра. По маминому лицу, по положению тела видно: боль никуда не ушла, она внутри нее. Мама сворачивается клубком, баюкая живот. Когда она ерзает, стараясь устроиться поудобнее, я замолкаю и в наступившей тишине думаю, как сильно мне нужна моя многогранная мама, единственный на свете человек, который знает меня с первой секунды моего существования. Если и есть в уходе Люка что-то хорошее, то именно это: наши с мамой отношения изменились, мы сблизились. Сблизились как никогда. – Я не могу тебя потерять, – говорю я ей. – Я никуда не исчезну. Я твоя мама. Куда ж я денусь? Молчу. Не хочу об этом думать. – Ты всегда мне это говоришь, Роуз. Я свожу тебя с ума. – Да, но в хорошем смысле, – отвечаю я. Она снова зажмуривается. – Помнишь, когда ты была маленькой и пугалась ночью? Ты, как сейчас, всегда забиралась ко мне в постель. Мне это так нравилось. – Нравилось, что я боялась? Мама! – Нет. Нравилось, что ты приходила ко мне. – Но я же всегда тебя будила. Как такое может нравиться? Она смотрит на меня, широко распахнув глаза. – Я не возражала, Роуз. Мне нравилось, что ты рядом. И сейчас нравится. И всегда будет. ГЛАВА 27 18 декабря 2009 года Роуз, жизнь 8 Решение регулярно заниматься сексом меня прикончит. Сам факт, что для этого нужно принять решение, будто это обязанность, такая же, как мытье посуды или уборка дома. Секс превратился в каторгу. Кто б мог подумать, что однажды его приравняют к мытью полов. Раньше я любила секс. Любила заниматься им с Люком. Но теперь при мысли об этом меня охватывает ужас. Что мне придется раздеться, лечь голой с мужем в постель и постараться сделать ребенка. Пытаемся мы уже целую вечность. Негласное решение стало необходимым условием нашего брака, который я возненавидела всем своим существом. А с ним и Люка. Мне отвратительны его кожа, тело, рот и даже дыхание. |