Онлайн книга «Летучие мыши появляются в сумерках»
|
— Я рассказал вам все, что знал. Я хочу спать. У меня одно желание — забыть, что я когда-то обратился к вам и вообще стал разыскивать эту девушку. Ко всему прочему, она… — Он запнулся в нерешительности. — Что? — подстегнула его Берта. — Ничего. — Что вы собирались сказать? — О, ничего, кроме того, что я разочаровался в этой девушке. — В какой девушке? — Жозефине Делл. — Почему? — Хотя бы потому, что она так и не пришла ко мне, чтобы бросить, к примеру, «привет», если уж она поправилась. — Она перешла на другую работу, — начала объяснять Берта. — Когда Харлоу Милберс был жив, она работала неподалеку от вас, но он умер, и ей не представился случай оказаться в тех местах. — Все равно я не понимаю, почему она не смогла прийти ко мне. — Она послала вам подарок, не правда ли? Даже два подарка. — Да. Музыкальная шкатулка очень много значит для меня. Она могла бы догадаться, что я хотел бы лично поблагодарить ее за такой подарок. — Почему же вы не написали ей? — Я пишу очень неразборчиво. Пишущей машинки у меня нет. — Тогда почему вы не позвонили ей? — В том-то и дело. Я позвонил. Она не захотела потратить на меня время. — Подождите секунду. Это что-то новое. Она не захотела тратить на вас время? — Я позвонил ей, но ее не было дома. Я разговаривал с какой-то женщиной, которой я представился. Она сказала, что мисс Делл в настоящее время занята, но она может передать ей мою просьбу. Я сказал ей, что хотел бы поблагодарить ее за подарок и подожду ее звонка. — Дальше? — Я ждал и ждал — целый час. Она не позвонила. — Куда вы звонили ей — домой? — Нет, домой человеку, на которого она работала. Вы знаете дом Милберса. — Насколько хорошо вы ее знаете? — поинтересовалась Берта. — О, достаточно хорошо в своем роде, хотя, разумеется, только из бесед с нею. — Когда она останавливалась подле вас на улице? — Да. — Недостаточно, чтобы завязать близкую дружбу, — констатировала Берта. — О, мы действительно о многом успели переговорить, хотя были дни, когда мы успевали переброситься только парой слов. Она очень подбадривала меня и чувствовала это. Когда она все-таки не позвонила, я перезвонил и попросил пригласить мисс Делл; человек, который подошел к телефону, спросил, кто ее спрашивает, подчеркивая, что она очень занята. Я решил сострить и ответил, что ее спрашивает человек, который никогда не видел ее в своей жизни и никогда не увидит. Они подозвали ее к телефону, и я сказал: — Добрый день, мисс Делл, это ваш слепой друг. Я хотел бы поблагодарить вас за музыкальную шкатулку. Она переспросила, что это за музыкальная шкатулка. Я напомнил ей о подарке, который она послала слепому нищему. Она ответила, что посылала только цветы, и повесила трубку, сказав, что очень занята. Я подумал, что либо после этого происшествия у нее возникли затруднения с памятью либо она не хотела, чтобы кто-нибудь об этом знал, потому что иначе она кое-что припомнила бы… — Подождите минуту, — прервала его Берта, — вы уверены, что это она прислала музыкальную шкатулку? — О да. Она — единственная, кому я говорил о своей любви к подобным вещам. Я подумал, что, может быть, у нее более серьезная травма головы, чем она сама об этом думает, и решил… — Как ее голос звучал по телефону? Как обычно? — Нет. Ее голос был напряженным и грубым. По-моему, она действительно не в себе. Ее память… — Вы рассказывали об этом Больмэну? — О чем? — О телефонном звонке и музыкальной шкатулке и о том, как Жозефина Делл потеряла память? — Подождите… Да, я рассказывал. Берта занервничала: — Вы получили музыкальную шкатулку сразу же после того происшествия? — Да, через день или два. — И каким образом? — Из магазина, который продал ее, какой-то антикварный магазин. Я забыл название. Посыльный сказал, что ему поручили передать мне шкатулку. Он сказал, что шкатулку специально держали для одной молодой леди, которая внесла задаток за нее и наконец выплатила всю сумму… — Вы рассказали об этом Больмэну? Кому еще вы рассказывали об этом? — Тхинвеллу — нашему водителю и… — Съешьте меня с потрохами! — воскликнула Берта, вскакивая на ноги. — Что случилось? — спросил Кослинг. — Тупица из тупиц, дура из дур! — Кто? — Я. — Не понимаю, — опешил Кослинг. — Какая-нибудь метка на музыкальной шкатулке или что-нибудь, указывающее на магазин, который… — Я не знаю. Я ощупывал ее только снаружи. Странно, что вы спросили, кому еще я рассказывал о том, что у Жозефины провалы памяти после того происшествия. Я помню, что Больмэн задал мне такой же вопрос. — Вы говорили ему, что Тхинвелл тоже в курсе? — Да. У меня есть знакомый врач, и у Тхинвелла возникла идея, что врач мог бы встретиться с Жозефиной и понаблюдать за ней так, чтобы она не знала о причине его визита, но прежде я должен был убедиться, что именно она послала мне эту вещь. Тхинвелл считал, что это мог сделать кто-то еще. Я не думаю, что это могло бы быть так. Нет, я никогда никому не говорил… — Вместе со шкатулкой не было никакой записки? — Нет. Записку принесли с цветами. Шкатулку доставили так, как я рассказывал, без записки. Берта взволнованно направилась к двери, потом остановилась, вернулась назад, нарочито зевнула и сказала: — Мне кажется, что после всего пережитого вы очень устали. Что вы скажете, если мы закруглимся? — Разве из того, что я сообщил, ничто вас не взволновало? — О, сначала мне кое-что пришло в голову, — ответила Берта, снова зевая, — но теперь я чувствую, что ошиблась. Вы не знаете, сколько она заплатила за шкатулку? — Нет, но думаю, что довольно много. Это очень красивая вещь с росписью по стенке. Какой-нибудь пейзаж, написанный маслом. — Вам кто-нибудь описал эту картину? — Нет, я почувствовал это пальцами. Берта опять продолжительно зевнула: |