Книга Спросите Фанни, страница 22 – Элизабет Хайд

— А я уже достаточно выросла, чтобы покататься на «Зиппере»? — спросила маленькая Лиззи.

— Нет! — отрезала Лиллиан.

— Ты достаточно выросла, чтобы покататься на детской машинке, — сказал Дэниел.

Лиззи показала ему язык.

— Никто не будет кататься на «Зиппере», — объявила Лиллиан. — От него тошнит. Вот возьмите. — Она раздала всем по пятидолларовой купюре. — Развлекайтесь, увидимся за ужином.

На встрече в школе Сейлема присутствовало около тридцати учителей. Лиллиан, к собственному ужасу, поначалу остолбенела перед аудиторией; еле дыша, она заговорила надтреснутым голосом, но быстро взяла себя в руки и поблагодарила всех за усилия по воспитанию следующего поколения мыслящих граждан. Потом она завела речь о необходимости раннего обучения детей и назвала цифры, показывающие преимущества программ вроде «Успешного старта». Упомянула о сокращении бюджета, которое предложил президент Рейган, и подчеркнула, что Мюррей будет бороться за увеличение финансирования образования.

Но затем она сразу перешла к ответам на вопросы, решив, что это легче, чем ораторствовать. Кто-то спросил о надбавках за результативность, и Лиллиан объяснила, что без законодательного регулирования они приведут к вознаграждению по протекции. Другой слушатель задал вопрос об атомной электростанции в Сибруке, и Лиллиан искусно ввернула слова об опасности атомной энергетики и особо отметила, что нужно начинать изучать альтернативные источники энергии, которые не приведут к авариям вроде инцидента на Три-Майл-Айленд. ^[17]

Все шло гладко, пока не поднял руку парень за задним столиком.

— Возможно, вопрос не по теме, — произнес молодой человек, — но, как я понял, мистер Блэр оправдывает убийство невинных детей?

Лиллиан отхлебнула горького кофе и поставила пластиковый стаканчик на стол.

— Если вы говорите об абортах, то речь идет о зародыше, — спокойно поправила она. — Давайте не будем путать определения.

Человек поднял вверх фотографию:

— Это зародыш? — На снимке был изображен семимесячный плод: как его ни называй, у него были руки, ноги, большая, как у инопланетянина, голова, и он сосал палец.

У Лиллиан взмокла шея. Вечно эти люди лезут со своими фото, которые только размывают понятия. Жаль, что она не захватила с собой снимка шестинедельного эмбриона.

— Как ваш муж может одобрять убийство такого ребенка? — поинтересовался активист.

Лиллиан заправила за ухо выбившуюся прядь.

— Он одобряет и поддерживает, — осторожно начала она, — право женщины принимать трудное решение, когда ей рожать и рожать ли вообще. Как сформулировал Верховный суд.

— Но ведь речь о ребенке, — настаивал вопрошавший. — Аборт лишает его жизни, следовательно, аборт — убийство. Как вы можете это опровергнуть?

— Хватит, Ричард! — воскликнул учитель, сидевший за соседним столом. — Если хочешь, чтобы мистер Блэр знал твое мнение, напиши ему письмо.

— Нет, — возразила Лиллиан. Эссе, которое она записала в блокноте Мюррея прошлой ночью, вдохновляло ее. — Ничего страшного. Я скажу вам, что здесь неправильно. Неправильно, когда мужчина вроде вас указывает женщинам вроде меня, что мы можем, а чего не можем делать со своим телом. Если, допустим, мою дочь изнасилуют и она забеременеет, считаете, она должна девять месяцев вынашивать, а потом восемнадцать лет кормить, одевать и учить этого ребенка? Я придерживаюсь другого мнения. Я не вижу, чтобы активисты вроде вас предлагали меры помощи одиноким женщинам. Вы выступаете не за жизнь, а только за рождение. Так что бросьте вашу херню на тему «аборт — это убийство» и голосуйте за моего мужа, который, по крайней мере, попытается выделить больше денег в помощь тем невинным детям, которые уже рождены на свет.

В помещении повисла неловкая тишина, прерываемая только покашливаниями. Сердце у Лиллиан бешено колотилось. В дальнем конце комнаты репортер лихорадочно что-то записывал.

Мюррей ее убьет.

Лиллиан оглядела аудиторию. Похоже, все чего-то ожидали. Извинений? Она не станет извиняться за свои убеждения.

А вот грубить, пожалуй, было необязательно.

— Я немного вышла из себя. Может, перейдем к другой теме?

Послышалось шарканье, снова покашливание. Новых вопросов никто не задавал. Лиллиан отпила еще кофе.

— Что ж, тогда на этом и закончим, — приветливо предложила она.

Собирая свои бумаги, Лиллиан обернулась к Мартину, который с мрачным видом передал ей сумку. Аудитория начала расходиться, но несколько человек, включая и учителя, вставшего на ее защиту, подошли к ней.

— Ричард всегда такой, даже на педсоветах, — объяснил доброжелатель. — Ему нравится мутить воду.

— Мне следовало выбирать выражения, — вздохнула Лиллиан.

— Вы ведь живой человек, — успокоил он.

«И то правда, — думала Лиллиан, когда они ехали в Конкорд, чтобы присоединиться к Мюррею на обеде в доме престарелых. — Нечего стыдиться. Я человек. Ну погорячилась. С кем не бывает?»

— Как все прошло? — спросил Мюррей при встрече.

— Да понимаешь… — начала Лиллиан.

Мюррей взглянул на Мартина, и тот объяснил, что какой-то человек привязался к ней насчет абортов.

— Стервец явно хотел скандала, — с вызовом заявила Лиллиан.

— И ты его не разочаровала?

— Ну…

— Все совсем плохо? — спросил Мюррей Мартина. — А пресса была?

Еще как была. На следующее утро «Манчестер юнион лидер», ультраконсервативная газета штата, опубликовала фотографию Лиллиан с перекошенным ртом и дала заголовок: «Жена кандидата в Конгресс набросилась на противника убийства детей». В зачине статьи говорилось об «агрессивном выпаде вспыльчивой дамочки» против трезвого и уравновешенного активиста Ричарда.

Однако к утру супруги уже забыли эту историю, поскольку, когда после всех встреч они приехали в дом на берегу, у них появились более насущные заботы. В Олд-Орчарде Дэниел сбежал с друзьями и потратил свои пять долларов на литр водки. Мало того что его вырвало на «Зиппере», но, вылезая из вагончика, он споткнулся, грохнулся лицом вниз на бетон и выбил два передних зуба. Журналисты, ходившие по пятам за четырьмя детьми Блэра от одного аттракциона к другому (сам редактор придумал название статьи «Как веселятся дети кандидата в Конгресс» — ведь это всем интересно), сделали фотографию окровавленного Дэниела, которого тащили Рут и Джордж, а сзади семенила Лиззи, несшая два выбитых зуба брата в огромном стакане с колой. Затем репортеры проследовали за ними в медицинский центр Мэна, где детей Блэра встретил полицейский, в оперативном порядке выписавший штраф за распитие спиртных напитков несовершеннолетним лицом, прежде чем медсестра поставила Дэниелу капельницу.