Книга Шестерка Атласа, страница 104 – Оливи Блейк

– Она демонстрировала какие-нибудь признаки регенерации? – спросил Тристан. С тех пор как Либби похитили, он стал отстраненным, тихим. Непонятно только было, в чем причина: то ли в смерти, которую он чуть не принял от руки Каллума, то ли в непрактичной (для Тристана же) вере, будто Либби еще можно найти.

– Ты имеешь в виду, не заживали ли на ней сами собой раны? Нет, – ответил Далтон. – Она просто не старела.

– А болезням она была подвержена больше или меньше? (Рэйна.)

– С уверенностью сказать трудно, – признал Далтон. – Ее деревня была исключительно гомогенной.

– Она переносила какие-нибудь тяжелые заболевания? (Снова Тристан.)

– Нет, но регулярно проходила вакцинацию, так что в этом не было бы ничего удивительного.

– Простуда, – сухо предположил Каллум, и Далтон пожал плечами.

– Мало кто обращает внимание на рядовые болезни, – сказал он, – отсюда и несовершенство нашего исследования.

– И что же нам конкретно с этим делать? – спросил Нико, нетерпеливо барабаня пальцами по бедрам. – Ее магической специальностью была… жизнь?

– Где-то в генах Вивианы заключена устойчивость к распаду, – утвердительно ответил Далтон. – Мы не можем выяснить, насколько такая способность распространена, но это – одна из целей исследования. Единственная ли Вивиана в своем роде? – обратился он к группе. – Имеются ли в истории другие случаи? Не привлекают ли благословенные долголетием люди аварии со смертельным исходом, которые и не дают им прожить достаточно долго, чтобы привлечь внимание? Возможно ли, что они обычно умирают молодыми, и если так, то замешана ли в этом магия? Или же, – продолжил он после недолгой паузы, – это некое доказательство рока?

Брошенное невзначай замечание заставило Парису сощуриться. Магия, которую они исследовали, была узким, предсказуемым предметом, и ее результаты поддавались научному объяснению. Рок же, по определению, отличался. Когда тебя, будто магнитом, влечет к определенному исходу, это исключает всякую свободу выбора, а Парисе это не нравилось. Она не любила чувство, когда чем-то не управляешь; от этого ее рот наполнялся горечью, как при излишнем слюноотделении.

– Магия жизни и смерти, – тихо проговорила Рэйна. – Так это наш новый предмет?

Далтон обернулся к Атласу, но тот молчал, и тогда Далтон пояснил:

– Так, да не так. За обрядом инициации следует кафедра смерти.

Тристан смущенно дернулся, а Каллум остался чинно неподвижным.

– Несмотря на впечатление, которое производит ваш случай, все произошло очень вовремя, – небрежно заметил Далтон. – Работа и цель Общества остаются неизменны.

– Вот как? – измученно спросил Нико.

– Как бы там ни было, да, – обернувшись, сказал Далтон. – Посвящение состоится в запланированное время. Также вы обнаружите, что после раздела о жизни и смерти вам откроется расширенный доступ к ресурсам библиотеки.

– А взамен? – спросила Париса.

Она имела в виду: какое еще загадочное подношение надо будет совершить в свой последний год?

При звуке ее голоса Далтон совершенно привычно чуть вжал голову в плечи. Так он рефлекторно боролся с тем, чтобы не посмотреть на нее сразу, порывисто, хотя выглядело это со стороны так, будто он дергается от нерешительности.

Париса ждала ответа Далтона, но тут позади них встал Атлас.

– Вы обязаны Обществу так же, как оно обязано вам, – невыразительно проговорил он. – Прошу прощения за вмешательство, – добавил Атлас на прощание и направился к дверям, предоставляя Далтону вернуться к обсуждению деталей невыявленных магических способностей Вивианы.

Вторую половину вопроса Париса предпочла задать Далтону позднее, когда они останутся наедине. Она нашла его в читальном зале, где он штудировал книгу и поигрывал тем, чего она не видела, невидимым в принципе. Все это требовало от него большого напряжения. Париса дождалась, пока при виде нее Далтон расслабится, и только тогда приблизилась, смахнула капельку пота у него со лба.

– В чем дело? – спросила она.

Далтон поднял на нее затуманенный, далекий взгляд, как бы глядя на нее через многие мили.

– Знаешь, зачем ты ему? – спросил он.

– Нет, – сказала Париса, и без подсказок понимая, что речь об Атласе. Этот вопрос донимал ее с самого исчезновения Либби, если не дольше.

– А я знаю. – Далтон прикрыл глаза, прижимаясь щекой к ее ладони. – Все потому, что ты умеешь голодать.

Они сидели молча, пока Париса думала, что это значит. Да был ли, в конце концов, способ правильно голодать?

Да. Если удачно схорониться, то выживешь там, где остальные погибнут. Вот истинная магия долголетия.

– Он всех нас выбрал для чего-то, – пробормотала Париса.

– Конечно. Так Общество и работает.

Она покачала головой.

– Выбирал он, а не они. Атлас уже телепат Общества, так зачем ему я?

Париса помолчала.

– Или я ему уже без надобности, – тихо предположила она, вспомнив, как рука Атласа вытянула ее из головы Далтона.

Далтон в ответ распахнул глаза и снова закрыл их.

Париса погладила ему шею, снимая там напряжение.

– Ты что-то видел, – как бы мимоходом заметила она. – В Либби… в той штуке. В иллюзии.

Она ждала, как его мысли отреагируют. Когда в них промелькнет, пропляшет что-нибудь.

Но вместо этого наткнулась на стены.

– Это была не иллюзия, – невыразительно и небрежно проговорил Далтон.

Это был всего лишь маленький кусочек крупной мозаики, однако Париса уже готовилась услышать масштабный ответ. Вспомнила выражение лица Далтона, когда тот увидел тело Либби. Странную пустоту, и как внутри него что-то с треском захлопнулось. Никакая искренняя реакция не сравнилась бы в красноречивости с этой.

– Но ведь это и не Либби там лежала, – медленно проговорила Париса, занимая выжидательную позицию. – Если только Тристан не ошибся…

– Нет, не ошибся. – Далтон покачал головой. – Просто мы не иллюзию видели.

Париса нежно запустила ему пальцы в волосы.

– Вот как?

Дыхание Далтона успокоилось и сделалось тише.

– Это была… – У него под челюстью забилась жилка. – Анимация.

– Анимация, – эхом повторила Париса. Ну вот, опять это слово, которое ни о чем не говорило ей, но многое значило для Далтона. Париса ощущала, что за ним стоит, какие силы в нем заставляют Далтона опуститься на колени.

– В чем дело? – снова спросила она, и когда их взгляды встретились, Париса как будто увидела что-то знакомое. Не мужчин у, с которым время от времени делила постель, а то го, кого искала, влекомая к нему, словно мотылек – к пламени.